ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ПЕРСИИ. 1185 ГОД
Шел пехотою добрый молодец,
На свое копье опираючись.
Он играл ногой с белым черепом,
Через шаг катил смерть безносую.
Сколько дней катил, знает солнышко,
Сколько шел ночей, месяц ведает.
Припадать он стал с ноги на ногу
И на череп сел — на чужую смерть.
Перед ним плывут виды-призраки,
Будто в воздухе нарисованы.
Позади лежат камни Персии.
Тайный дом ему вспоминается,
Сорок дней назад как бы нет его.
Дверь открыл копьем добрый молодец,
Видит невидаль: посреди стола
Голова лежит говорящая,
А вокруг стола мудрецы сидят,
Тайной мудрости полунощники,
И на голову смотрят-думают:
Говорит она иль так кажется?
Рассыхается кожа мертвая,
Словно слышатся трески легкие,
То ли шепоты, то ли впрямь слова.
Не по-нашему эти шепоты,
На чужой узор эти мудрости.
Что за мудрости, знать не велено.
Тут шагает ум мимо истины.
Не раздумался добрый молодец,
Со стола смахнул семисвечие,
Взял он голову говорящую
И оставил дом — в полдень сумерки,
И побрел домой на закат земли,
Через степь-песок, через марево.
Как ложился спать, в изголовие
Говорящую клал он голову —
Все для молодца развлечение.
Голова давно стала черепом,
Обломился нос, очи выпали,
Поиссек песок кожу сохлую,
И на белый свет череп скалится,
А на нем сидит добрый молодец,
Кулаком грозит солнцу белому.
Пыхнул он как дым с бела черепа:
Не видать добра мне от солнышка! —
И метнул копье в солнце белое,
В белый свет попал как в копеечку.
Так вошло копье в солнце истины.
Но все стороны жар рассыпался.
Не копье трещит солнце клонится,
На копье сидит птица черная,
Развела крыла, клюв разинула.
Тяжело копье заходящее,
За один бугор зацепилося,
О другой бугор обломалося.
Обернулся день ночью темною,
И сошла на Русь тьма великая,
И накрыла полк князя Игоря.
Но не знал про то добрый молодец,
Пал на тень свою, как на девицу.
У той девицы не уста — песок,
Не тугая грудь — солончак-пустырь.
Стал трясти он тень, да не тень трясет,
Во горстях трясет клочья воздуха.
Испустил он дух, словно облачко.
Не видать ему милой родины,
Не играть ногой с белым черепом,
Не метать копье против солнышка,
Не трясти за грудь света белого,
Не лежать в тени с красной девицей.
ПОЕЗДКА СКОБЕЛЕВА. 1881
При гулкой пушечной пальбе,
Густом ружейном треске
Взял генерал Геок-Тепе.
Я о его поездке.
Уж конь его зарей объят
И светятся копыта.
Он скачет прямо в Асхабат,
С ним небольшая свита.
Зарей как полымем объят,
Летит солончаками.
И хочет крепость Асхабат
Взять голыми руками.
Ты на дорогу погляди!
Гак борода и машет.
Семьсот текинцев впереди,
И конь под каждым пляшет.
На смерть и славу путь лежал.
Все празднично одеты.
При каждом шашка и кинжал,
Ружье и пистолеты.
Но не смутился генерал,
На то и генерал он.
Недаром молод и удал,
И голосом взыграл он:
— Текинцы, пал Геок-Тепе!
Довольно жить разбоем!
Клянитесь в вечной простоте
Жить миром и покоем!
Что делать, шашка и кинжал?
Ответили: — Клянемся!
— Но если, — голос построжал,—
Качнет на вероломство,
То небеса возопиют
И гурии печали.
— Текинцы никогда не лгут! —
Достойно отвечали.
Он свите подал знак рукой:
— Обратно поезжайте.
Они составят мой конвой,
И мне не возражайте.
На Асхабат он путь держал.
За ним шел хвост кометы:
При каждом шашка и кинжал,
Ружье и пистолеты.