Таким образом, падение коммунизма принесло с собой поток горьких воспоминаний. Жаркие споры о том, что делать с досье секретной полиции, были лишь одним из аспектов этого дела (см. Главу 21). Реальной проблемой было искушение преодолеть память о коммунизме, поменяв «минус» на «плюс» и наоборот. То, что некогда было официальной правдой, теперь подверглось коренной дискредитации, превратившись, так сказать, в официальную ложь. Но такого рода нарушение табу несет в себе свой собственный риск. До 1989 года каждого антикоммуниста считали «фашистом». Но если бы «антифашизм» был просто очередной коммунистической ложью, то сейчас было бы очень заманчиво задним числом с симпатией и даже благосклонностью взглянуть на всех до сих пор дискредитированных антикоммунистов, включая фашистов. Писатели-националисты тридцатых годов девятнадцатого века вернулись в моду. Посткоммунистические парламенты ряда стран приняли постановления, восхваляющие маршала Антонеску в Румынии или его коллег в других странах Балкан и центральной Европы. До недавнего времени их презирали как националистов, фашистов и пособников нацистов, а теперь возносили за их военный героизм (парламент Румынии даже почтил Антонеску минутой молчания).
Другие табу пали вместе с дискредитированной риторикой антифашизма. Роль Красной Армии и Советского Союза теперь можно было обсуждать в ином свете. Недавно освобожденные прибалтийские государства потребовали, чтобы Москва признала незаконность Пакта Молотова-Риббентропа и одностороннее уничтожение Сталиным их независимости. Поляки, добившиеся наконец (в апреле 1995 года) от России признания того, что 23 000 польских офицеров, убитых в Катынском лесу, действительно были убиты НКВД, а не вермахтом, потребовали полного доступа к российским архивам для польских следователей. По состоянию на май 2005 года ни одна из просьб, похоже, не встретила российского согласия, и воспоминания продолжали терзать.[569]
У русских, однако, были свои собственные воспоминания. С точки зрения стран-сателлитов советская версия недавней истории была очевидно ложной; но для многих россиян она была правдой. Вторая мировая война действительно была «Великой отечественной войной»; в абсолютных цифрах советские солдаты и мирное население действительно пострадали более всего; Красная Армия действительно освободила обширные территории Восточной Европы от ужасов немецкой власти; а поражение Гитлера действительно было поводом для искренней радости и облегчения для большинства советских граждан — и не только. После 1989 года многие в России были искренне поражены явной неблагодарностью бывших братских народов, которые были освобождены в 1945 году от немецкого ига благодаря жертвам советской армии.
Но при всем этом русская память была разделена. Действительно, это разделение приняло институциональную форму, когда появились две гражданские организации, чтобы продвигать критические, но диаметрально противоположные версии коммунистического прошлого страны. «Мемориал» был основан в 1987 году либеральными диссидентами с целью получения и публикации правды о советской истории. Его члены уделяли особое внимание нарушениям прав человека и важности признания того, что было сделано в прошлом, чтобы предупредить повторение подобных действий в будущем. «Память», созданная двумя годами ранее, также стремилась восстановить и почтить прошлое, но на этом сходство заканчивается. Учредители «Памяти» — антикоммунистические, но далекие от либерализма диссиденты, хотели предложить улучшенную версию российского прошлого: очищенную от советской «лжи», но также свободную от других влияний, чуждых российскому наследию, прежде всего от «сионистов». За несколько лет «Память» превратилась в националистическое движение, которое использовало забытую и «попранную» историю России как оружие, чтобы отбиваться от «космополитических» вызовов и злоумышленников.
Политика оскорбленных воспоминаний — как бы они ни отличались в деталях и даже противоречили друг другу — составляла последнюю оставшуюся связь между бывшим советским центром и его имперскими владениями. Их объединяло возмущение из-за недооцененности со стороны международного сообщества их прежних страданий и потерь. А как же жертвы ГУЛАГа? Почему им не выплатили компенсацию и не увековечили их память, как жертв и выживших после нацистского угнетения? Как быть с миллионами людей, для которых нацистское угнетение военного времени стало послевоенным коммунистическим угнетением без заметной паузы? Почему Запад так мало обращал на это внимание?
569
При президенте Путине Россия продолжает утверждать, что Красная армия освободила страны Балтии, после чего они добровольно присоединились к Союзу Советских Социалистических Республик.