— Никто.
Джордж вздрогнул и огляделся. В умывальной он по-прежнему был один. Но этот голос… Он пристально посмотрел в зеркало. Ему почудилось, будто отражение улыбнулось и подмигнуло ему. Джордж зажмурился и помотал головой. Снова уставился на себя. Теперь отражение явственно усмехалось, а волосы стали полностью рыжими. Джордж поднял руку, но отражающийся в зеркале остался неподвижен.
— Не может… Фред?
Джордж коснулся прохладной зеркальной глади.
— Я сошёл с ума…
— Подтверждаю: ты сошёл с ума, — весело отозвалось отражение. — Чего ты жмёшься, Джорджи? Ты же знаешь, что она к тебе чувствует, в чём проблема?
Стыд обжёг затылок.
— Я не могу так поступить. Не могу.
— Слушай, если ты боишься, так и скажи. Я буду издеваться над тобой остаток жизни.
— Хватит! — крикнул Джордж. — Хватит этих дурацких шуточек! Ты… Ты вообще ненастоящий! Ты только плод моего воображения! На самом деле тебя нет!
Лицо Фреда смягчилось ласковой улыбкой.
— Конечно, я только плод твоего воображения. Но разве ты не понимаешь? Какой-то частью себя ты уже знаешь, что нужно делать. Ты знаешь, чего хотел бы для тебя твой брат. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Джорджи.
Он почувствовал, как по щекам у него текут слёзы, и вдруг очнулся в своей кровати.
Джордж приложил ладонь ко лбу. Ему только приснилось? Но всё было так реально…
За окном разгорался рассвет. Джордж откинул одеяло и поднялся. Лицо в самом деле оказалось мокрым от слёз. Он утёрся краем футболки. Всего лишь сон. Фред ушёл навсегда, и Джордж больше не услышит его голоса, не увидит его ухмылки. И говорить ему теперь придётся только за себя самого, хотя порой в голове, словно эхо, звучали слова, которые мог бы произнести Фред. Например, когда папа сообщил, что Корнер воспользовался их изобретением, Джордж точно знал, что Фред заявил бы «Вот же мешок с дерьмом!».
Джордж подошёл к окну и опёрся ладонями на подоконник. Он не признался Анжелине, что его пьяный бред, который она услышала в потайном переходе, и не бред вовсе. Получается, она рассказала ему о своих чувствах, а он в ответ промолчал. И она ушла, даже не подозревая, что всё взаимно, уверенная, будто ему плевать.
Что теперь делать? Найти и признаться? Он же всё равно не сможет быть с ней. Так зачем? Разве только надеяться, что от его признания ей станет легче. А если не станет?
Нужно побывать в магазине. Несколько месяцев он не вспоминал о нём, а теперь вдруг до дрожи захотелось вновь преступить порог помещения, ставшего домом, пройтись вдоль стеллажей, стереть пыль с прилавка. Почему-то возникла стойкая уверенность, что только там он сможет принять верное решение.
Он отправился сразу после завтрака. Авроры, перед которыми ему пришлось отчитаться в отбытии, просветили его, что, оказывается, свободный вход в Косой переулок открыли всего пару дней назад. Повсюду действовал комендантский час и предпринимались усиленные меры безопасности. Авроры предупредили, чтобы он не удивлялся, когда у него потребуют подтвердить личность или вовсе «пройти куда следует».
Всё это мало интересовало Джорджа. Он жил одним чувством: волнением перед возвращением в магазин, который они с братом когда-то придумали и открыли вместе.
Он трансгрессировал за несколько домов от магазина и некоторое время стоял в каком-то переулке. Через считанные минуты он увидит, что стало с их общим детищем, в которое они вложили все силы и идеи. Почему-то он прежде не задумывался, какая судьба могла постигнуть магазин. Что если он выглядит, как лавка Олливандера? Джордж не был уверен, что перенесёт такое.
Взгляд зацепился за знакомую фигуру, и сердце ухнуло в пропасть. Она неспешно шла по противоположной стороне улицы, светлые волосы трепал ветер. Джорджа она не видела.
Нужно принять решение, прямо сейчас! Она не знает, что он здесь, а значит, выбор за ним. Догнать или уйти? Она почти у поворота. Ещё чуть-чуть, и она свернёт. Если только он не окликнет её по имени.
Джордж обернулся туда, где лежал его путь к магазину всевозможных вредилок. Потом посмотрел ей вслед. Последний шанс выбрать.
Решившись, он вышел из переулка и сделал шаг.