* * *
Гермиона сидела на берегу озера и методично обрывала лепестки у ромашки. Пошли вторые сутки с ночи нападения. Они как можно чаще навещали Рона, но оставаться с ним наедине она больше не решалась. Просто не знала, как себя вести.
— Привет, — рядом уселся Гарри.
Гермиона вздрогнула от неожиданности.
— Привет. Ты меня напугал.
— Извини. — Он подобрал с земли камешек и взвесил на ладони. — Как у вас с Роном?
Гермиона перестала ощипывать несчастную ромашку и посмотрела на горизонт.
— Не знаю, Гарри. Я уже ничего не понимаю.
Он швырнул камешек в воду.
— Вы поговорили?
Гермиона только пожала плечами.
— Так вы собираетесь игнорировать друг друга до конца жизни?
Она оторвала сразу два лепестка и пустила их кружиться в дыхании лёгкого ветерка.
— Мне кажется, Рону ничего не нужно.
— Он хочет помириться. Просто не знает, чего хочешь ты.
Гермиона невесело усмехнулась. Она уже сама запуталась. И потом, даже если они помирятся и она забудет всё, что он наговорил ей, забудет, что в его глазах она — эгоистка, забудет просто потому, что он снова чуть не погиб… Что изменится? Ведь они сами останутся прежними. И пропасть непонимания тоже никуда не денется.
Но в душе упрямо теплилась надежда, что всё ещё можно исправить. Что есть шанс вернуть те уютные вечера, которые они провели на заднем дворе «Норы», сидя на сделанных им качелях. Быть может, ещё и вправду не всё потеряно?
Гермиона оторвала последний лепесток и покрутила в пальцах осиротевший стебелёк. Отбросила в сторону и поднялась.
— Спасибо, Гарри.
Рон не спал. Он листал один из журналов по квиддичу, которые ему принесла Джинни, чтобы не скучать. Гермиона приблизилась к нему, по пути поймав скользнувший по ней взгляд Малфоя. Было не по себе от того, что придётся вести личный разговор в его присутствии, но какие у неё варианты? Не тянуть же низзла за хвост вечность.
Гермиона надеялась, что её улыбка получается естественной, а не натянутой.
— Ты быстро идёшь на поправку.
Рон кивнул, рассматривая страницу журнала. Гермиона прочистила горло, убрала выбившуюся из косы прядь за ухо.
— Я подумала…
— Я вспомнил ту женщину.
— Что?
Он помолчал, как будто давая ей возможность ответить самой, но Гермиона не произнесла ни слова, как если бы вдруг лишилась дара речи. Слишком неожиданно, слишком прямо.
— Это была твоя мать.
Не выдержав, Гермиона отвернулась.
— Ты и не отрицаешь? — Слабая тень разочарования, скользнувшая в голосе, словно иглой кольнула в сердце.
И снова давящая тишина. Что она могла ему сказать?
Рон посмотрел в сторону.
— Значит, ты мне соврала.
Гермиона прикрыла глаза ладонью.
— Рон, я…
— После всего, что произошло, ты по-прежнему мне не доверяешь?
Гермиона закусила губу, осознавая, что все нужные слова куда-то подевались.
— Рон, пойми, дело не в тебе. Дело во мне. Я просто… — Она запнулась.
Появившаяся из своего кабинета мадам Помфри не дала Гермионе закончить. Хотя, честно признаться, в голове у неё было совершенно пусто.
— Время для процедур. Мисс Грейнджер, прошу вас.
Гермиона безропотно подчинилась, уступая место. Постояла с секунду, пытаясь поймать его взгляд, но Рон упорно смотрел в пол, поджав нижнюю губу. Почувствовав, как глаза застилает пелена, Гермиона развернулась и вышла.
Она брела по коридору, обняв себя за плечи, и внутри у неё холодело от мысли, что это конец. Впервые ей было нечего ему сказать. А ещё она наконец осознала, в чём больше всего нуждалась. В понимании. В банальном понимании и признании права на личное пространство. Да, у неё есть секреты! Почему она должна оправдываться? Почему Рон не чувствует, когда стоит отступить, не давить, не требовать? Какие они на самом деле разные! Как она могла думать, будто понимает его? Он всегда оставался для неё загадкой, только она этого не замечала.
Гермиона остановилась у окна и посмотрела на зеленеющие холмы. Слёзы так и остались в глазах, а сейчас почти высохли. И не было больше ни злости, ни обиды, ни разочарования. Только пустота. Холодная, пугающая, неотвратимая.