Пустота в том уголке души, где раньше жила её первая любовь.
* * *
— Очень хорошо, мистер Уизли. Теперь обработаем вашу рану.
Драко снова стал невольным слушателем очередной душещипательной беседы двух гриффиндорских героев. Чем дольше они говорили, тем отчётливее он ловил себя на том, что… не понимает Уизли. Не то чтобы Драко защищал Грейнджер. Он ведь понятия не имел, что у них случилось, да и на Грейнджер ему было начхать.
Драко глянул в сторону Уизли. Тот сидел без футболки, пока Помфри выжимала из тюбика жирную мазь и разогревала между ладонями. Он и не подозревал, что у Уизли столько шрамов. Узловатый рубец виднелся на плече, как будто руку оторвало от тела, а потом она приросла обратно. Последствия расщепления? От этого же плеча и до противоположного бока тонкой белой полосой выделялся второй шрам, словно от скользящего удара шпагой. И, наконец, короткая тёмная отметина поперёк живота — след от проклятия, которым его наградил Корнер. На шее висел какой-то кулон, но Драко не успел его рассмотреть.
Мадам Помфри принялась осторожными движениями покрывать рану мазью. Уизли морщился, но на этот раз перенёс процедуру куда легче, чем прошлой ночью. Наложив повязку, Помфри удалилась в свой кабинет. Уизли какое-то время смотрел на свой увеченный живот, а затем нагнулся за футболкой, отброшенной на соседнюю кровать. Их глаза встретились.
— Чего уставился?
— Странный ты, Уизли, — пожал плечами Драко. — Грейнджер бросилась тебя спасать, хотя, по-моему, ты этого не стоишь, потом чуть не снесла дверь с петель, чтоб на тебя посмотреть, а ты ведёшь себя, как истеричка.
Уизли насупился.
— Ты подслушивал?
— Вы вели свои задушевные беседы прямо у меня над ухом, — любезно напомнил Драко.
— Тебе какое дело вообще? — огрызнулся Уизли и плюхнулся на кровать спиной к нему, давая понять, что диалог окончен.
Глава 25. На пороге
Анжелина шла по Косому переулку, прокручивая в голове заготовленную фразу.
«Здравствуйте, мистер Спиннет, как ваше здоровье? Я очень рада это слышать. Нет, к сожалению, я не смогу остаться, мне нужно спешить в госпиталь. Передайте привет Алисии».
Дойдя до угла, она остановилась. Взглянула на наручные часы. Если её расчёт верен, прямо сейчас мистер Спиннет должен готовиться к обеду, а Алисия — отправиться за свежими продуктами в соседнюю лавку. Они всегда готовили только из свежих продуктов и принципиально не хранили ничего, кроме консервированных овощей. Это была их необычная, но издавна принятая семейная традиция.
Анжелина сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Пора.
Кто-то дотронулся до её плеча. Анжелина была настолько погружена в себя, что от лёгкого прикосновения подскочила как ужаленная и резко развернулась. Все до единой мысли вылетели из головы, и она забыла, как дышать. И как говорить тоже, но этого от неё, похоже, не требовалось, потому что Джордж — а именно он стоял сейчас перед ней, запыхавшийся и растрёпанный, — принялся тараторить так, словно от этой речи зависела его жизнь.
— Просто слушай, ладно? Я должен… Я должен сказать одну вещь, потому что так будет правильно. Будет нечестно, если я промолчу. То, что ты сказала там, у подоконника… Ты застала меня врасплох, понимаешь? Я не ожидал услышать… я был уверен, что ты никогда не обращала на меня внимания, а потом оставалась рядом из жалости. И когда ты сказала… я просто не успел сообразить. А потом подумал, что даже хорошо, что ты решила всё за двоих, но сегодня ночью мне приснился Фред. Я знаю, это звучит как полный бред, но он сказал… Он сказал: «Я хочу, чтобы ты был счастлив». А я… — Ему стало явно трудно говорить, но он с усилием сглотнул и продолжил: — Я не знаю, что мне делать со всем этим, но одно знаю точно. Ты открылась мне, а я позволил тебе уйти, так и не сказав, что… Помнишь тот вечер, когда ты нашла меня в потайном проходе? Ты помнишь, что я говорил тогда?
Ещё бы она не помнила! У Анжелины закружилась голова. Она уже открыла рот, но Джордж не дал ей ответить.
— Я говорил… Нет, я должен сказать. Я…
Анжелина инстинктивно подалась вперёд и прижала ладонь к его губам. Она видела, как тяжело ему приходится, и у неё сердце разрывалось при мысли о том, как он мучается от того, что должен сделать. Она понимала, почему. Она всё понимала.