— Потому что тогда он ещё ничего не знал о тебе. Узнал позже, сразу перед Битвой за Хогвартс. — Джордж напрягся, но промолчал. Анжелина продолжила идти вдоль стеллажа, приближаясь к нему. — Там, в Хогвартсе, между боями он нашёл меня. Сказал, что чувствует себя ужасно из-за того, что не смог сознаться тебе, поэтому говорит мне, как последний трус. Разумеется, я ответила, что это глупости. Ему не за что извиняться. — Анжелина не заметила, когда по её щекам потекли слёзы. — А он только замотал головой… совсем как ты сегодня… и взял с меня обещание, что я всё тебе расскажу, как только появится возможность, а он не будет стоять у нас на пути. Но я… — Она снова остановилась, не дойдя трёх шагов до окаменевшего у прилавка Джорджа, и прижала ладонь к губам. — Я не смогла. Потому что он погиб. Как я могла? Это было выше моих сил.
Её и без того ослабевший голос окончательно затих.
Джордж резко оттолкнулся от прилавка и направился к лестнице на второй этаж. Анжелина хотела окликнуть его, но прикусила язык. Это слишком для одного человека. Если ему нужно побыть в одиночестве, пусть.
Наверху хлопнула дверь. Анжелина опустилась на пол, притянула колени к груди и стала ждать.
* * *
Джордж взлетел на второй этаж, прыгая через ступеньку, ворвался в их с Фредом комнату и захлопнул дверь. Ноги окончательно отказались служить ему, и он сполз по двери вниз, душимый рыданиями. Её слова, её воспоминания о его брате иглой вонзились в сердце и застряли там, как заноза. Он думал, что смирился с его смертью, что готов существовать дальше, что бы это ни означало. Улыбаться, делать вид, что с ним всё в порядке… Он думал! Да разве он когда-нибудь сможет смириться с величайшей несправедливостью этого мира? Никогда!
Сказанное Анжелиной не желало укладываться в голове. Он знал. Фред знал! И всё это время молча носил свинцовую правду в себе, а Джордж был так занят своей бедой, что ничего не заметил. Слепой дурак!
Что теперь делать? Он только-только принял труднейшее решение, и вот опять. Судьба подкидывает новое испытание. Как ему поступить на этот раз?
Он на автомате поднялся, подошёл к двум стоящим друг напротив друга кроватям и опустился на ту, что была слева. На свою. Лёг, запустил руку под подушку и замер. Пальцы нащупали что-то похожее на лист пергамента. Джордж выпрямился, держа в руках сложенный вдвое листок. Он осмотрел обе стороны, но подписи не было. Откуда? Он ничего не оставлял под своей подушкой.
Джордж развернул листок.
Джорджи.
Пишу это очень быстро, потому что мы уже отправляемся. Ты прямо сейчас стоишь внизу и костеришь меня на все лады, ведь мы опаздываем на крайне серьёзное и важное мероприятие. Возможно, главное в нашей жизни.
Но я должен написать, просто на всякий случай.
Возможно, я не прав, но мне кажется, я кое-что понял о тебе сегодня. Буквально пять минут назад, когда впервые посмотрел на тебя при упоминании об Анжелине. Ты в курсе, что я никогда не отличался проницательностью, но я слишком хорошо знаю, как выглядит лицо того, кто безответно влюблён. Вижу это лицо каждый день в зеркале. Вот как я догадался про нашего непутёвого братца Рона.
Если у нас не получится поговорить позже, то записка — единственная возможность взять с тебя обещание быть счастливым несмотря ни на что.
Я не хочу стоять у вас на пути. У нас не сложилось, и я пока не смог отпустить её, но это не значит, что ты должен из-за этого страдать. Так что, если я прав, обещай мне, что вы, наконец, выясните всё тет-а-тет. На всякий случай благословляю вас. Аминь.
Закругляюсь. Похоже, ты готов убить меня раньше, чем это попытается сделать кто-то из Пожирателей.
Фред.
Последние строки письма остались висеть в воздухе, даже когда Джордж отвёл глаза в сторону. Он зажмурился, но чёрные буквы кривого почерка Фреда всё ещё прыгали перед ним. Анжелина была права. Фред всё знал. Только не успел ему сказать. Или не смог. В голове вспыхнули её слова: «…не смог сознаться тебе в глаза, поэтому говорит мне, как последний трус». Трус? Уж кем, а трусом Фред никогда не был.
Вот почему он так рвался посетить магазин перед Битвой. Вовсе не потому, что что-то чувствовал. Он просто хотел написать это письмо. Всё постепенно вставало на свои места. Даже то неожиданное объятие. Он как будто извинялся.