Он умолк, но все его поняли: и двух недель не прошло, как завершилась война. Скорее всего, даже церемонию похорон ещё не провели. Во всяком случае Гермиона была уверена, что Рона, Джинни, Джорджа и Гарри обязательно пригласят проводить в последний путь Фреда и Люпина с Тонкс.
— Надеюсь, нас недолго здесь продержат, — сказала Гермиона. — От безделья всякое в голову лезет… — она машинально потёрла запястье.
Гарри и Рон встревоженно посмотрели на неё. Гермиона отдёрнула ладонь.
— Я пойду. Нужно… кое-что сделать.
— Мне тоже, — Рон спрыгнул на пол. — Я зелье не допил.
Едва дверь отрезала их от Гарри и Джинни, Рон тут же спросил:
— Ты в порядке? Я могу попросить, чтобы тебе снова давали зелье сна-без-сновидений.
Гермиона ощутила волну нежности.
— Всё хорошо. Просто… нужно немного времени.
Рон выглядел расстроенным.
— Я не знаю, что это такое. Я ведь не испытывал подобного…
— Брось! — сердито воскликнула Гермиона. — Даже думать не смей!
— Ну, ты хоть глаза подняла, — смущённо улыбнулся он.
Гермиона благодарно прижалась щекой к его груди, на мгновение забывая обо всех мрачных мыслях. Но что-то внутри настойчиво требовало уединения. Она не любила казаться уязвимой даже с Гарри и Роном, и сейчас тугой комок вновь сжался под рёбрами.
Гермиона пошевелилась. Рон тут же отпустил её и шагнул назад. Стало пусто.
— Если что, ты знаешь, что я… что мы рядом.
— Я знаю. Спасибо, Рон.
Оказавшись в безопасности своей палаты, Гермиона подошла к окну и распахнула настежь. Палату наполнили запахи весны и шум неугомонного Лондона. Она погладила правое запястье. Случившееся не пошатнуло её уверенности в своём праве на магию. Но шрам — напоминание о боли, которую ей пришлось испытать, — она предпочитала прятать.
Она была благодарна Рону за поддержку, но, несмотря ни на что, оказалась не в силах поделиться с ним своими переживаниями. Рон прав: он не знает, что это такое, и потому не сможет её понять.
Взгляд скользнул по палате и остановился на фотографии в простой рамке. Кингс-Кросс, первое сентября девяносто первого. Юная Гермиона с огромным чемоданом стоит у алого паровоза, источающего клубы белого пара, а за её спиной улыбается счастливая мама. Фотография была обычной, неподвижной, но Гермиона привыкла к таким с детства. Она очень любила этот снимок. Он был тёплым, уютным и домашним. От него веяло беззаботным детством.
Она росла целеустремлённым ребёнком. Когда остальные дети бежали играть, Гермиона гордо удалялась к себе, чтобы позаниматься. По этой причине у неё не было друзей. За глаза её дразнили зубрилкой, большинство детей считали занудой и командиршей. Но что бы они о ней ни думали, как бы ей ни хотелось обрести друзей, она не собиралась предавать свои идеалы. И разве имело значение, что там думает горстка бездельников, когда папа так ею гордился?
Её отношения с родителями были доверительными. Гермионе ни разу не приходило в голову что-то утаивать. Впервые она солгала в девять, когда неожиданно в ней проснулся магический дар.
Первые проявления волшебства не на шутку перепугали её. Конечно, ваза могла разбиться по любой другой причине, но Гермиона слишком отчётливо почувствовала, что это сделала она. Ваза ей никогда не нравилась. Её подарил дядя Стив, двоюродный брат отца. Дядю Стива она на дух не переносила, потому что он обращался с ней, как с маленькой глупой девочкой, а девятилетняя Гермиона давно вышла из наивного возраста.
Тогда никто не поверил, что правильная Гермиона способна что-то испортить, и всё свалили на толстого неповоротливого кота Флаффи, который ленился вылезти из своей корзинки даже для того, чтобы поесть, не то что забраться на комод и свалить вазу. А в Гермионе прочно засел страх: с ней что-то не так. Она не похожа на остальных людей. Гермиона не могла найти этому объяснения, старательно скрывая свою странную способность от родителей. И успешно хранила свой страшный секрет, пока однажды магия не вырвалась в присутствии мамы.
Тот день запомнился яркой картинкой. Несносный дядя Стив подарил ей книгу детских сказок. Она была вне себя. Детские сказки! Это в одиннадцать-то лет! Её возмущению не было предела, и когда мама имела несчастье заглянуть к ней в комнату и спросить, понравился ли ей подарок, магия вновь дала о себе знать. Стекло большого окна треснуло и осыпалось на пол.