Гермиона, Гарри и Рон крепко обнялись, смеясь от радости и облегчения. Глаза всех троих блестели от слёз. Гарри бросился к Джинни, а Рон увлёк Гермиону к братьям. Чарли и Билл только-только отстранились друг от друга; Билл поцеловал Флёр в губы. Рон подошёл к белому, как полотно, Джорджу и крепко прижал к себе. По лицу Джорджа катились крупные слёзы, оставляя дорожки на грязных щеках.
— Мы победили, Джордж, слышишь?
— Он не увидел… Фред не увидел…
— Мы отомстили за него! Это за него, Джордж, за Фреда!
Гермиона утирала глаза тыльной стороной ладони, не зная, плакать ей или смеяться. Гарри протолкался к ней, держа за руку Джинни. Люди тянулись к нему, хлопали по спине, крича: «Поттер Избранный! Поттер победил! Ура Поттеру!».
— Поттер! — МакГонагалл выросла как из-под земли — волосы растрёпаны, на скуле порез, очки сбились — и, к изумлению всех, стиснула Гарри в объятиях. — Клянусь Мерлином, ты совершил невозможное! Я готова умереть от гордости прямо здесь за то, что семь лет назад Шляпа отправила тебя на Гриффиндор!
— Спасибо, профессор МакГонагалл, — прокряхтел Гарри.
Потом были бесконечные объятия, наспех сочинённая баллада о победе над Тёмным Лордом, конвоирование пойманных Пожирателей и их сообщников, слёзы над телами погибших и дружное путешествие до госпиталя святого Мунго. А ещё бурлящий адреналин в крови, бешено колотящиеся сердца и одна на всех мысль: победа…
Гермиона очнулась от воспоминаний и посмотрела в потолок.
До сих пор не верилось, что ей не нужно куда-то бежать, что-то искать, строить планы один невероятнее другого и просчитывать варианты, лихорадочно соображая. Ведь чем быстрее сработает твой мозг, тем быстрее крестражи будут уничтожены, тем больше жертв удастся избежать…
Гермиона проспала весь прошлый день, и сон её был спокойным и ровным, без единого намёка на кошмар. В первый раз она проснулась около полудня. В палату принесли ланч, на который Гермиона набросилась с неожиданной для себя жадностью. Потом попыталась выйти из палаты, но улыбчивый целитель мягко уложил её обратно и наказал выпить положенные зелья, от которых голова стала невероятно тяжёлой, и Гермиона провалилась в сон.
Во второй раз проснулась поздним вечером, когда сумерки уже накрыли Лондон. На тумбочке ждал горячий ужин, от запаха которого в животе снова заурчало. Гермиона едва успела положить ложку в опустевшую тарелку, как в дверь коротко постучали…
Она вздрогнула. Кто это мог быть? Целители входили без стука, да и Гарри с Роном не стали бы разводить церемонии…
— Войдите.
Дверь открылась, и в проёме показалась лохматая голова. Гермиона узнала мужчину, аврора, который подмигнул ей в Большом зале.
— Здравствуй, — весело поздоровался он.
— Здравствуйте, — не очень уверенно отозвалась Гермиона.
Мужчина прошёл в палату, деловито придвинул к кровати стул и уселся. Поверх аврорской мантии был накинут лимонно-жёлтый халат. Волосы встрёпаны, под глазами фиолетовые круги… Только что с дежурства?
— Идёшь на поправку, — с той же весёлой улыбкой произнёс аврор.
Гермиона машинально кивнула и вдруг выпалила:
— Говорите прямо, что случилось.
Лучше сразу в омут, чем мёрзнуть на берегу в неведении.
— А что должно было случиться?
— Это я у вас спрашиваю, — сказала Гермиона, никак не реагируя на дурацкие ухмылки. — Вы же не просто так пришли.
Аврор моргнул и рассмеялся, запрокинув голову.
— Прости, нервишки шалят. Я, знаешь ли, только что с дежурства. — Он поправил сползающий с плеч халат и серьёзно заверил: — Ничего не случилось. Я просто решил тебя проведать. Правда. Да и не стал бы я миндальничать с тобой, вижу, что не кисейная барышня.
Гермионе польстили его слова, но напряжение не исчезло. Что понадобилось боевому аврору, который сейчас должен ловить сбежавших Пожирателей, в её палате? Если всё в порядке, то ответ оставался только один: родители. Вероятно, Ордену уже известно, что их нет в Британии, а значит…