— Качели?
— Да. Они… похожи на скамейку, только без ножек и подвешены на цепях за перекладину. У нас были такие на передней террасе. В детстве я любила сидеть на них и читать.
Внезапно Рон оттолкнулся от спинки, напугав её резким движением.
— Хочешь качели — будут тебе качели! — решительно объявил он, доставая из кармана волшебную палочку.
— Ты хоть знаешь, как они выглядят?
Рон смутился.
— Нет, но если ты объяснишь…
Гермиона принялась было рассказывать, но поняла, что проще показать, и нарисовала на земле схему прутиком. Рон направил палочку на скамейку и произнёс стандартное заклинание для трансфигурации предметов. Гермиона зажмурилась от яркой вспышки.
— По-моему, не так уж и плохо… — донёсся до её слуха неуверенный голос Рона.
Она открыла глаза и обомлела. Качели получились почти точь-в-точь такими, какими она помнила их в детстве. Разве что в том месте, где скреплялись между собой столбы по обеим сторонам, красовались светильники. Фонарь, прежде стоявший возле скамейки, исчез.
— Получилось просто замечательно! — восторженно воскликнула Гермиона.
— Тебе нравится?
— Очень!
Она опустилась на сиденье и слегка оттолкнулась. Качели отозвались плавным движением вперёд-назад. Рон примостился рядом.
Солнце окончательно скрылось за лесом, погрузив «Нору» и дворик в тень. Мягкий свет светильников выхватывал из темноты только что сооружённые качели и двоих, безмолвно сидящих на них. Гермиона устроила голову у Рона на плече.
— Гермиона.
— Да?
— Я хотел сказать… Я знаю, что облажался. Но я обещаю, что смогу… что стану для тебя надёжным партнёром. Чтобы ты могла на меня положиться.
Вместо ответа она скользнула рукой по его шее и привлекла к себе. Когда они отстранились друг от друга, Рон довольно хмыкнул:
— А я раньше думал, что постоянно целоваться — это утомительно.
— Раньше? — переспросила Гермиона.
— Ну, когда я ещё встречался с Ла…
Он осёкся и зажал себе рот ладонью.
— Мерлин, Гермиона, прости! Я не подумав ляпнул…
Но образ хохотушки Лаванды Браун уже сменялся в памяти залитым кровью лицом девушки, лежащей на полу изломанной куклой. Лаванда чудом выжила после нападения Сивого, а страшные когти навсегда изуродовали миловидное лицо. Как ей теперь жить? Свой шрам Гермиона могла по крайней мере спрятать под одеждой, а как спрятать шрамы, покрывающие большую часть лица?
Она невольно отодвинулась от Рона, и он окончательно сник.
— Ты обиделась, да? Ты обиделась. Я такой болван!
— Нет, Рон, я просто… Я ведь даже не знаю, как она сейчас.
— С ней всё будет хорошо, — не слишком уверенно сказал Рон. — Давай вернёмся. Уже поздно.
— Половина двенадцатого! — ахнула Гермиона, глядя на наручные часы. — Миссис Уизли, наверное, беспокоится.
Но, когда они вошли, в коридоре никого не было. Гермиона проглотила горький комок. Конечно, она понимала, что если бы миссис Уизли в самом деле следила за временем, то выгнала бы их из сада ещё минимум час назад. Молли усердно играла роль заботливой хозяйки весь день, но к вечеру её силы иссякли.
— Мама давно не ругает нас, если мы поздно ложимся, — бесцветно проговорил Рон. — Даже на мою откровенную ругань внимания не обращает. Мы с Джинни пытаемся расшевелить её, разозлить. Она притворяется, что всё хорошо, а сама даже Джорджу написать не смогла!
— Рон…
— Пытаешься с ней говорить, а она ведёт себя так, будто жизнь кончилась.
— Рон, пожалуйста, перестань. Ей очень тяжело.
— А как же мы, Гермиона? Да, Фред умер, но мы живы! Я, Джинни, Билл, Перси, Чарли… Джордж… Она даже на папу внимания не обращает. Они с Перси потому и сидят круглыми сутками в этом чёртовом Министерстве, что дома находиться нет никаких сил. Никаких сил, понимаешь?!
Гермиона почувствовала, как сводит горло.
— Она ничего не хочет слушать. Я говорил ей, что Фреда больше нет, пора отпустить его и жить дальше!
— Прекрати! — взвизгнула она и бросилась ему на грудь. — Прошу тебя, не говори так. Это слишком. Она любит тебя. Всех вас. И Фреда с Джорджем. Позволь отгоревать, а пока стань для неё опорой. Ты нужен ей, вы все ей нужны!