Рон спрятал лицо в её густых волосах. Плечо Гермионы взмокло. Она гладила его вздрагивающую спину. Постепенно Рон обмяк, внезапная вспышка прошла, и он пошевелился в её руках. Она тут же разомкнула объятия.
— Извини… за всё это, — Рон взмахнул рукой, имея в виду то ли свой срыв, то ли незаконченный ремонт дома, то ли эту войну, оставившую так много шрамов на их судьбах.
Оставшись в одиночестве, Гермиона обхватила себя руками. Дом большого дружного семейства вдруг показался холодным и пустым, как склеп.
Умывание холодной водой более-менее помогло привести себя в чувство. Гермиона не знала, спит ли Джинни, слышала ли, что произошло между ней и Роном внизу, но не хотела давать лишний повод для разговора. Тем более на такую тему. Прокравшись к двери спальни, она уже потянулась к ручке, когда её слуха достигли приглушённые голоса.
— А если Гермиона вернётся, а мы тут…
Смешок.
— Не переживай, Гарри. Она взрослая девочка, разберётся. Поднимется к Рону.
Гермиона вздохнула. Кажется, в этой комнате не было места слезам и горю. Обрадовался ли Рон, обнаружив, что Гарри нет и можно побыть одному? И понял ли, куда запропастился его лучший друг?
Собравшись с духом, Гермиона начала медленно подниматься в темноту.
— Рон? — вполголоса позвала она, открыв дверь.
Тёмный силуэт на кровати зашевелился, и на фоне освещённой лунным светом стены возникла взъерошенная голова.
— Гермиона?
— Я.
Рон спустил ноги на пол. Гермиона приблизилась.
— Как ты?
Он опустил голову.
— Я повёл себя, как истеричка.
Гермиона прижала его к себе, гладя по влажным волосам.
— Я тоже не смог ему написать. Собирался — и не смог. Я просто урод. Но я ведь… Я же не хотел… Он ведь мой брат, Гермиона.
— Я понимаю. Понимаю, Рон.
Он взял Гермиону за руку и потянул на кровать. У неё затрепетало в груди. Она лежала, прижавшись к его боку, и думала, что это первая ночь, которую они проводят наедине в темноте. И на этот раз никакой дурацкой неловкости.
— Рон, — тихонько позвала она.
— М?
Гермиона принялась вырисовывать пальцами узоры на его руке.
— Я хотела поблагодарить тебя. За то, что ты звал меня тогда, в поместье. Это помогло мне выдержать… выдержать…
Она почувствовала, как он напрягся.
— Ты знаешь, что я бы поменялся с тобой местами, если бы мог.
— Знаю.
Гермиона выпуталась из его рук.
— Пора спать.
— Спи, — улыбнулся Рон.
— Я пойду на соседнюю кровать.
Она поцеловала его. Теперь в этом жесте не было скованности, не было робости, не было ощущения, что она делает что-то странное.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Гермиона.
Свет занимавшейся зари проникал в комнату через неплотно задёрнутые шторы. Стараясь не шуметь, Гермиона выскользнула в коридор. В доме стояла утренняя тишина. Гермиона спустилась к спальне, в которой должна была сегодня ночевать, и тут дверь открылась сама.
— О-о, привет, Гермиона, — пробормотал растрёпанный Гарри и поспешил ретироваться.
Джинни сидела на кровати и плела на голове колосок.
— Доброе утро, — улыбнулась она.
Гермиона подошла к зеркалу и предприняла попытку обуздать бунт на голове.
— Мы вчера засиделись. Опомнились только в полночь, так что Гарри… Я могу помочь, если хочешь.
Гермиона обречённо вздохнула и смиренно протянула ей свою щётку.
— Напомни, почему ты не пользуешься снадобьями, — деловито осведомилась Джинни.
— От них становится только хуже. И потом, мне нравятся мои волосы. Они ужасно испортились, пока мы бегали по лесам, и только сейчас начали потихоньку восстанавливаться.
— Понятно… — Джинни уже думала о чём-то другом. — Слушай, мы не сильно смутили вас вчера? Так уж получилось…
— Всё в порядке, — заверила Гермиона.
— А Рон что? Я всё ждала, когда он ворвётся в комнату и выбросит нас из окошка.