Драко услышал в её тоне странную смесь из пренебрежения и отчаяния.
— Не утруждайся, мне неинтересно, — бросил он, не оборачиваясь.
Пэнси расхохоталась.
— Смотрите-ка, наш перелюбленный Драко Малфой как обычно не замечает никого, кроме себя!
Драко поднялся по ступеням к двери в спальни и всё же повернулся.
— Сомневаюсь, что ты можешь рассказать мне что-то новое.
— Уж поверь, могу! — со злостью выпалила Паркинсон. — Палочку отобрали, месяц сидела в тюрьме, как преступница какая-то, без конца допрашивали, про родителей ни слова не сказали, а потом выставили перед этими бюрократами из Визенгамота во главе с этим надутым… Магию использовать запретили и отправили сюда, ишачить как домовой эльф… Двенадцать месяцев без магии!
Её гневная тирада стёрла с лица Драко ухмылку.
— Значит, мы получили одинаковое наказание, — медленно проговорил он.
В мгновение ока Пэнси оказалась рядом.
— Сколько?
От неожиданности Драко отшатнулся.
— Что?
— Сколько тебе дали месяцев?
— Я же сказал: у нас одинаковое наказание.
На лице Паркинсон отразилось недоумённое возмущение.
— Но я же ничего не сделала! У меня нет Метки, я ничего не знала о делах Пожирателей и не пыталась никого убить! Как тебе это удалось? Ты подкупил их? — Она попыталась схватить его за ворот.
— Убери от меня руки, Паркинсон!
— Ты такой же, как твой жалкий папаша, готов во что угодно поверить, лишь бы это было выгодно. Поменял сторону в последний момент? Ползал там на коленях перед этими…
— Я ни перед кем не ползал! — рявкнул Драко, а взгляд упал на забытый пергамент.
Оттолкнув Паркинсон, Драко сбежал вниз по ступенькам. Не хватало ещё, чтобы она заметила…
Но Пэнси непостижимым образом оказалась быстрее.
— И за чем же ты так спешил? — Она посмотрела на выведенные его рукой цифры и ядовито рассмеялась. — Да ты и впрямь тряпка, Малфой!
Швырнув пергамент обратно в лужу чернил, Паркинсон взбежала по ступеням в крыло девочек. Оглушительно хлопнула дверь, и снова наступила тишина. Драко поднял пергамент. Половина июня была залита чёрным пятном.
Поднявшись в спальню, он не глядя отбросил пергамент на тумбу и сел на кровать.
«Ты и впрямь тряпка!»
Он сжал голову руками с такой силой, будто желал раздавить. А ведь сегодня пятое июня, день его рождения. Восемнадцать лет. Он даже загадал желание, которое сбылось. Драко ещё секунду смотрел в пустоту остановившимся взглядом, а потом с яростью пнул тумбу.
С днём рождения, Драко Малфой.
* * *
Большой зал равномерно гудел голосами завтракающих. Гарри и Гермиона, вернувшиеся из «Норы», уже сидели за столом, когда в зал влетели совы с утренней почтой. Гермиона привычным жестом отцепила от лапки совы свежий выпуск «Ежедневного пророка».
— Есть что-нибудь новенькое? — спросил Гарри.
Гермиона пролистала газету.
— Ничего интересного. Всё ещё обсуждают «очередное не поддающееся логике решение» Кингсли, пытаются добиться комментариев о суде над Руквудом и перемывают кости всем подряд.
— Меня радует, что у них пропал интерес писать обо мне, — вполголоса поделился Гарри. — Обо всех нас.
— Видимо, Кингсли надавил на «Пророк». Никакой новой информации всё равно нет, а размазывать слухи он, судя по всему, запретил.
— А что Скитер?
— О, Скитер оказалась очень понятливой, и с памятью у неё проблем нет.
— Эге, ребят, смотрите, кто заявился, — злорадно прищурился Майкл. — «Очередное не поддающееся логике решение» собственной персоной.
На пороге Большого зала возникла фигура Пэнси Паркинсон. Гермиона не видела её с Битвы, только на колдографии в субботнем выпуске «Пророка» вместе со статьёй о вынесенном приговоре. Заметно исхудавшая, с отросшими ниже плеч тёмными волосами Пэнси Паркинсон оставалась вполне узнаваема. На заострившемся лице по-прежнему читалась враждебность, проявившаяся ещё ярче от их пристального внимания.
Малфой появился чуть позже, такой же напряжённый, только взгляд его был не враждебным, а скорее настороженным и изучающим. Стоило им обоим разместиться в отдалении от них — и друг от друга, Майкл снова подал голос: