У пестрых витрин магазинов
Часами стоит, не идет,
Совсем по-ребячьи разинув
Свой красный, смеющийся рот.
А завтра, послушный приказу,
С винтовкой на твердом плече
Пойдет… и не бросит ни разу
Простого вопроса: «Зачем?»
Зачем ему русские вьюги?
Разрушенные города?
На севере или на юге —
Везде — непременно — всегда?
Зачем ему гибнуть и драться
Среди разрушений и бед,
Когда за плечами лишь двадцать
Восторгом обманутых лет?
Неужто такая отрада —
Недолгих побед торжество?
Ведь запах смолы из Шварцвальда
Уже не коснется его.
И над безымянной могилой
Уже не поплачет никто.
Далекий, обманутый, милый…
За что?
«В открытом окне трепетали холодные звезды…»
Сияла ночь…
А. Фет
В открытом окне трепетали холодные звезды.
Скользили, клубясь, над зигзагами крыш облака.
Был гулом моторов насыщен томительный воздух,
И мягкие взрывы, как гром. И сжималась рука.
Сверкающий луч опоясывал небо сияньем,
Назойливо шарил и снова соскальзывал прочь,
И, камень за камнем, огромные серые зданья
Беспомощно рушились в истинно звездную ночь.
В глубоких подвалах не спали усталые люди,
Над городом темным сияла бесстрастная твердь.
И в звездное небо громоздкие дула орудий
Со злобой плевали тяжелую, страшную смерть.
«Темнота. Не светят фонари…»
Темнота. Не светят фонари.
Бьют часы железным боем где-то.
Час еще далекий до зари,
Самый страшный час — перед рассветом.
В этот час от боли и тоски
Так мучительно всегда не спится.
Час, когда покорно старики
Умирают в городской больнице.
Час, когда, устав от смутных дел,
Город спит, как зверь настороженный,
А в тюрьме выводят на расстрел
Самых лучших и непримиренных.