— Это сложно объяснить, — Бронников вздохнул.
— А вы попытайтесь, думаю, что еще немного времени я сумею выдержать, — и я схватил пестик и вернулся к прерванному делу.
— Адамантины весьма странные камни, но вы и без меня это знаете, — Бронников задумался, затем продолжил говорить. — Они могут влиять на разум… Это сложно описать словами, похоже на шепот, раздающийся прямо в голове. В общем, мы, можно сказать, «подружились», и они указали мне и моим помощникам более простой путь к алмазной трубке.
— И каким образом они этот путь вам указали? Карту начертили? — сквозь зубы процедил я, стараясь раздробить камень, который оказался на редкость твердым и совершенно не хотел, чтобы с ним так варварски обращались. Но ничего, я еще метод пряника не применил, которым, разумеется, тоже следует наказывать. Внезапно камень поддался и в очередной раз раскололся, после чего дело пошло гораздо более быстро и весело.
— Я же говорил, что вы не поймете. Я даже не могу объяснить, что именно чувствую, но камни, словно вкладывают нужную информацию в голову, которая после проверки полностью подтверждается. Я понимаю, это звучит как бред, но камни не хотят, чтобы их сильно беспокоили. Ведь, согласно первоначальному плану, нам придется полностью убрать породу, содержащую адамантины. Но есть и другой путь, и мы уже практически достроили модель обхода адамантиновой руды и выхода к алмазам. Если вы, как Ульмас Бойнич понимаете только язык денег — такое решение будет гораздо выгоднее, к тому же, у вас останутся также и адамантины, в добавок к алмазам.
— Почему они вместе? — я снова отложил пестик. — Какие именно камни являются спутником?
— Алмазы, — выдохнул Бронников. — Всем известно, что адамантины образовались в момент столкновения гигантского метеорита в Землей в доисторические времена. В этих местах температура была настолько высокой, а удары настолько сильными, что спровоцировали выброс магмы со всеми вытекающими. Вы же видели лавовую реку в шахте? — я кивнул. До сих пор чувствую тот жар, который был в пещере, заставляющий трескаться кожу и кончики волос.
— Так, хорошо, — я побарабанил пальцами по столику, на котором стояла ступка. — Насколько будет выгоднее воспользоваться обходом?
— Почти на шестьдесят процентов от заявленной ранее суммы, — тут же ответил Бронников и положил на край стола какую-то объемную папку, видимо, содержащую информацию, подтверждающие его слова. Видно, что готовился, знал, что это будет одним из важнейших аргументов в его пользу.
— Почему вы так в этом заинтересованы? Камни задурили вам голову? — маленький камешек вылетел из ступки и с силой ударил меня в нос. — Ай, зараза такая, — я потер место ушиба, проверяя целостность хрупкого хряща и, не обнаружив даже крови, поднял камешек с пола и снова бросил в ступку. — Они могут быть весьма коварны, вы же видите?
— Вижу, — он кивнул. — Но они меня не дурили. Это взаимовыгодное решение.
— Хорошо, как только я уеду, а это произойдет со дня на день, вам вернут ваши пропуска и допуски. Но, предупреждаю, вы больше не будете там лазить в одиночестве, это понятно? Вас будут сопровождать мои люди. Потому что, хоть ваши аргументы и звучат довольно разумно, я все еще не уверен, что камни на вас не влияют, вспоминая одного из ваших, который до сих пор не может оклематься в стенах столичного госпиталя и не факт, что вообще после всего случившегося будет мыслить адекватно.
— Хорошо, — Бронников выдохнул с облегчением. — А можно поинтересоваться, Виталий Владимирович, что это вы с адамантинами делаете?
— Уничтожаю самых наглых, — и я несколько раз хохотнул, имитируя хохот злодея. Еще один камешек полетел прямо мне в лоб, спасибо, что не в глаз. — Ну что не так? — рявкнул я, бросая его в ступку.
— А если серьезно? — Бронников уже улыбался кончиками губ, наблюдая мою возню с активированной заразой.
— А если серьезно, то у меня огромная лаборатория, целый промышленный комплекс, и камни в подобном состоянии очень хотят заполучить мои люди, — очень уклончиво, но ни слова неправды. — К несчастью, только я сам могу вот так с ними работать, иначе они быстро теряют необходимые свойства. И, если у вас все, то я хотел бы продолжить свое удивительно увлекательное занятие.
Бронников благоразумно убрался, оставив меня в гордом одиночестве, но мое спокойствие длилось недолго. Уже через пятнадцать минут в комнату вошла Эльза и раздраженно села на небольшой диванчик, напротив того места, где я делал волшебную пыль. Пару минут она молча наблюдала за моими действиями, а затем прервала меня, задав вопрос.
— Ты уверен, что правильно расслышал эту куклу, и она действительно работает с какими-то плитами или панелями?
— Да я уверен, а что? — я бросил на Эльзу взгляд, не переставая перемалывать адамантин. Собственно, я еще вчера попросил Эл понаблюдать за реставрацией павильона и заодно выяснить, какие-такие плиты или панели они там снимают, и не являются ли искомые предметы очередным безумным изобретением моего чересчур активного родителя, чтобы потом братскую могилу во дворе дома не копать, ну или не заниматься транспортировкой к месту погребения пострадавших, хотя, если они разнесут пол дома, то в той половине я их лично прикопаю. — А что, есть какие-то проблемы?
— Да, есть, — Эльза задумчиво провела пальцем по губам мгновенно привлекая мое внимание к этой части своего тела. — Видишь ли, Сава, я вдоль и поперек изучила оба павильона, но ни в одном из них нет ни плит, ни панелей, ничего, что хоть как-то напоминало бы подобный декор. Кроме того, их и не было никогда, если судить по изначальной отделке. И я тебе скажу больше, ничего, что могло испускать некие магические волны, быть похожим на артефакты и тому подобные мистические штучки в доме тоже никогда не водились, потому что адамантины не любят соседства с чужеродной магией, не относящейся к дару их хозяев, в чем меня просветил Ярослав, удившись, что я не знаю таких элементарных вещей, которые могут помочь спасти жизнь, особенно, если в дом притащат мешок камней, например, как тот, который стоит прямо перед тобой.
— Та-а-а-к, — протянул я, ссыпав и эту порцию в мешок, внутри которого была выложена конструкция, чем-то напоминающая классическую клетку Фарадея. Что бы адамантиновая пыль не делала, она будет это делать исключительно в пределах этой клетки. Мне подсказал такую идею Евгений Алдышев, который связался со мной этим утром, чтобы сообщить, что благополучно вернулся на родину и безумно счастлив вновь оказаться в своих любимых лабораториях. А также очень рад видеть Егорова, узнавшего своего друга и начавшего вести себя более адекватно. Я подробно расспросил Алдышева про Егорова и выяснил, что тот, как оказалось, был неадекватным типом с самого своего рождения, и длительное пребывание в замкнутом пространстве никак не отразилось на его рассудке, даже, можно сказать, что он стал более собранным. Но от всего этого Егоров не становился менее гениальным, и Алдышев действительно был рад его видеть. — А где сейчас находится эта… как ее зовут?
— Анна. Эту зовут Анна, — Эльза слегка наклонила голову набок и улыбнулась. — Твое пренебрежение к красивой девушке одновременно и льстит мне, и слегка напрягает. Мне нужно волноваться?
— Из-за чего? — я напряженно думал, почти не вникая в то, что она говорит. — Из-за того, что я не бросаюсь на первую попавшуюся красивую мордашку? А ты этого хотела бы? — говоря это, я представил себе Систему. Нет, Эл, я знаю, как выглядит женщина, идеальная, с моей точки зрения, и никакого вожделения я к ней не испытываю, хотя, по идее, должен, она же воплощение моих грез, если я правильно ее понял.
— Я не хотела бы этого, но не удивилась бы, — Эльза покачала головой. — Ты спал с Настей? — внезапно выпалила она. Я даже опешил от такого заявления и резкого перехода.
— Зачем тебе это знать? Она мертва, и уже ничего не изменишь.
— Значит, спал, — она задумалась.
— Это что-то меняет? — на эти вопросы не бывает правильных ответов. В любом случае, я остался бы виноватым, поэтому я даже не пытался спорить. — Я ведь тоже у тебя не первый.