Он пошел искать Лэндера, который относился к Уилле с симпатией. Когда она проворчала, что «Амтрак», из-за которого они торчат в этом захолустье, не лучше кучи дерьма, старик сказал: языкастая девка. Большинству было на нее плевать, чем бы там ни провинился «Амтрак».
— Тут несет черствыми крекерами! — крикнула Хелен Палмер, когда Дэвид поравнялся с ней.
Она снова пробралась к излюбленной скамейке в углу. Сейчас за ней присматривала женщина по фамилии Райнхарт, дав ее мужу небольшую передышку. Она улыбнулась Дэвиду.
— Вы не видели Уиллу? — спросил Дэвид.
Миссис Райнхарт с прежней улыбкой покачала головой.
— А на ужин у нас рыба! — прогремела Хелен Палмер. Во впадинке у нее на виске пульсировал клубок голубых жилок. Люди стали оборачиваться. — Час от ч-часу не легче!
— Тише, Хелен! — шикнула миссис Райнхарт. Ее могли бы звать Салли, хотя такое имя Дэвид точно запомнил бы — Салли в последнее время попадаются нечасто. Теперь над миром властвуют всевозможные Эмбер, Эшли и Тиффани. Уилла — еще один вымирающий вид. При этой мысли у него опять похолодело в желудке.
— Крекерами! — бушевала Хелен. — Старыми вонючими крекерами!
Генри Лэндер сидел на скамейке под часами, обняв жену за талию. Взглянув на Дэвида, он покачал головой.
— Ее здесь нет. Такие дела. Если ушла в город, тебе еще повезло. Могла и слинять потихоньку. — И он многозначительно поднял большой палец.
Вряд ли невеста Дэвида подалась бы на запад без него, в такое он верить отказывался. А вот в то, что ее здесь не было… Он почуял ее отсутствие, даже не успев всех пересчитать. В памяти всплыла строчка из какого-то старого рассказа или стихотворения о зиме: «И пустоты крик, в сердце гулкий крик».[3]
Станция представляла собой узкую дощатую горловину. По всей ее длине под флуоресцентными лампами прохаживались люди. Другие с опущенными плечами сидели на скамейках — такую позу можно встретить только в подобных местах, где пассажирам приходится терпеливо ждать, пока возникшие невесть откуда проблемы кто-нибудь устранит и можно будет продолжить путешествие. По собственной воле в городки вроде Кроухарт-Спрингс, штат Вайоминг, наведываются немногие.
— Не вздумай ее искать, Дэвид, — сказала Рут Лэндер. — Уже темнеет, а здесь полно всякой живности. И я не про койотов. Тот хромой книготорговец сказал, что видел на той стороне полотна, возле пакгауза, парочку волков.
— Биггерс, — уточнил Генри. — Его зовут Биггерс.
— Да мне-то что, хоть Джек Потрошитель, — буркнула Рут. — Я это к чему: ты уже не в Канзасе, Дэвид.
— Но если она…
— Она ушла еще до заката, — перебил его Генри Лэндер.
Будто при свете дня волк (или медведь) не станет нападать на беззащитную женщину. Хотя как знать. Дэвид был банковским служащим, а не специалистом по дикой природе. И он был молод.
— Если придет аварийный состав, а ее здесь не будет, она останется здесь.
У него никак не получалось довести до их сознания эту простую мысль. «Не контачило», как выражались ребята из чикагского офиса.
Генри поднял брови:
— Хочешь сказать, если вы оба опоздаете на поезд, будет чем-то лучше?
Если они оба опоздают, то либо поедут на автобусе, либо дождутся следующего состава. Лэндеры не могли этого не понимать. Или все-таки?.. Их усталость бросалась в глаза. Перед Дэвидом сидела пара измученных людей, временно застрявших в краю ковбойских комбинезонов. Но кого вообще заботит судьба Уиллы? Если она сгинет на просторах Высоких равнин, кто еще о ней вспомнит, кроме Дэвида Сэндерсона? Ее здесь даже недолюбливали. Эта стерва Урсула Дэвис однажды заявила ему, что если бы мать Уиллы вовремя убрала из ее имени последнюю букву, «оно подходило бы ей куда больше».
— Схожу в город, поищу ее, — решил он.
Генри вздохнул.
— Сынок, ты совершаешь большую глупость.
— Мы ведь не сможем пожениться в Сан-Франциско, если она останется в Кроухарт-Спрингс, — возразил он, надеясь обратить все в шутку.
Мимо проходил Дадли. Дэвид не знал, имя это или фамилия — знал только, что Дадли занимал должность в компании «Стейплс» и направлялся в Миссулу на какое-то региональное совещание. Обычно Дадли держался тихо, поэтому ослиное ржание, которым он огласил вечерние тени, не просто удивляло — шокировало.
3
Строчки из стихотворения американского поэта Джона Кроу Рэнсома (1888–1974) «Воспоминания о зиме».