Выбрать главу

Да, я удивительно четко различаю вещи, которые были за пределами моего познания. Многое я воспринимала сквозь густой туман. Иногда я понимала это, а временами думала, что вижу истинные очертания вещей. Обычно я двигалась в потемках, а то и в кромешной тьме. Теперь, например, смешно такое понятие, как обман. Он просто не существует без нашего попустительства. Он становится возможным только из-за нашего желания его. От нашей слабости, не дающей взвалить на себя все таким, как оно есть. И еще от нашей близорукости — если бы мы видели все отчетливо, правда не отпугивала бы кажущейся грозностью, а привлекала бы своей благородной уникальностью. Я могу сейчас рассматривать всю свою жизнь целиком и в то же время в каждой ее мельчайшей подробности. Можно сейчас близко и со всех сторон рассмотреть каждую деталь, даже если еще при жизни начисто о ней забыла сразу при ее происшествии или вообще ее не заметила, когда она происходила. Сколько интересного можно обнаружить, если открыл способность оглядывать жизнь таким образом. Не нужно больше копошиться и барахтаться вслепую, тыкаясь носом, а то и со всего размаху ударяясь лбом то в один фрагмент, то в другой и тужась определить его место и значимость для общей картины. Теперь можно любоваться законченностью и монолитностью всей сложно выполненной мозаики, а можно и по отдельности оценить филигранную точность соединения всех ее фрагментов, которые раньше назывались случайностью, а сейчас выявили единственность и непреложность своего местонахождения. Это относится не только к моей жизни, но и ко всем людям, с которыми мне доводилось общаться. Я вспоминаю ясно все забытые разговоры, я их вижу так же, как и разговоры, которые я искаженно запомнила, зашторенная своими оценками, желаниями, ожиданиями и подозрениями. Теперь я понимаю, ощущаю, вижу, вспоминаю — Господи, как это назвать? — знаю, что мне конкретно говорилось, что при этом говорящий хотел выразить, какие цели он преследовал и какие мотивы им двигали. Интересные вещи все же выясняются. Выходит, в большинстве случаев все было проще, чем я представляла. Или было сложней, но по-другому, чем мне виделось. Многое дурное я сама спровоцировала, тогда я этого не понимала. Но сколько мне, оказывается, пакостей было сделано, которых я не смогла оценить, и поэтому они отскочили, не оставив следа. Значит, все, что меня задело, я сама схватила, заметив. А сколько я боли причинила другим! Иногда сама того желая, не возражаю — штучка я была еще та, но чаще и не намереваясь, влекомая добрыми побуждениями. Но тогда я не виновата? Это смотря кто судит и откуда. Если ты сама судишь, зная, почему так поступила и при этом никакого реального вреда не причинила, то — нет. Есть еще просто поступок твой сам по себе, и каждый желающий волен истолковывать его в меру своих способностей и потребностей. И есть еще человек, на которого было направлено твое действие и который воспринял его в неблагоприятном свете. Почему? — вот в чем вопрос. Потому же, что и ты обижалась почем зря на людей, как я сейчас вижу, оттого что думала о них хуже, чем они есть, и исходя из этого неверно оценивала их поведение или была не способна их понять — их намерения были слишком возвышенны для тебя. Или чувствовала истинную подоплеку их действий, хотя они искренне обманывались на этот счет. Я уж не беру те случаи, когда обидеться входило в твои интересы, хотя при этом ты честно старалась испытать как можно более правдоподобную боль. Да, но при этом сколько еще настоящих колкостей, завуалированных и не очень, было выпущено в мой адрес. Вот что они имели в виду, когда так говорили! А ведь тогда я не увидела, что это колкости, и поэтому они, невостребованные, прошли сквозь меня и без препятствий вернулись бумерангом к хозяевам. Отравив их ядом, который предназначался мне. Жаль, что я была настолько глупа, чтобы не понять истинный смысл их слов, — я бы им ответила. Ты не видишь разве, что только оттого, что они для тебя реально не существовали, эти удары, — они не достигли цели. Так что не расстраивайся. Получается, что, если бы я не растопыривало свои ветви, а сложило бы их обтекаемо, — огорчениям не за что было бы уцепиться и повиснуть. Но я выросло такое, это не от меня зависит. Надо иметь безукоризненную форму, чтобы неприятности проносились мимо. То же относится и к обманам. Если в тебе нет магнита, их притягивающего, они к тебе не пристанут. И страхи, страхи — чем они сильнее, тем скорей случается то, чего боишься. Извини за несколько канцелярский язык. — Наконец-то! Надеюсь. Что тебе удалось выговориться до конца. А косноязычность твоя простительна, все-таки ощущения пока не совсем сформированы. — Но ты понимаешь, о чем я? — Не совсем. — Отчего же? — Хотя бы оттого, что мне чужды эти чувства. — Тогда, быть может, ты — мой Ангел-хранитель, который явился после смерти? Наверное, только Ангелам неизвестен страх. — Не говори, пожалуйста, пошлостей. Я тебе уже сказала, что мы — одно. — Почему же тогда эти чувства тебе незнакомы? В свое время я очень тесно с ними сталкивалась. — Потому же, что и твои недавние изречения явились для тебя новостью, хотя я и пыталась их тебе и раньше втолковать. Я вкладывала гораздо больше, чем ты смогла извлечь. Но раньше ты почти ничего не усваивала. — Когда раньше? — Тогда, когда ты еще имела возможность действовать. Но ты ее практически полностью упустила. — Разве мы тогда общались? — Да. Но не мы, а я пыталась до тебя достучаться. Почти всегда с нулевым успехом. Мне приходилось тебя за уши вытаскивать из твоих мелких страстишек и переживаний, но ты окуналась в них обратно, почти ничего не усвоив. Когда я тебя поднимала повыше, чтобы ты смогла увидеть, что кроме привычных тебе нравится — не нравится, полезно — не полезно, хочу — не хочу, существуют и другие способы контакта с миром, то ты прекрасно все понимала, но, возвращаясь, почти ничего с собой не уносила. — Почему? — Потому что ты не устанавливала связи между этими двумя уровнями. Когда ты была со мной наравне, тебе казалось, что ты уже все знаешь и теперь начнешь жить по-другому. Нужно было каким-то образом эти знания застолбить, закодировать чем-то, чтобы потом, спустившись, можно было по этим знакам опознать и расшифровать свой опыт. А ты вместо этого наслаждалась знанием и думала, что теперь оно навсегда твое, а потом, странствуя обратно в прежнее состояние, ты опять принималась за стравливание между собой своих стра-хов, стра-даний, страстей и стра-нностей. возвращалась в засиженную нору вместо того, чтобы продвигаться вперед. Когда ты мучилась на предмет всяких там несоответствий происходящего твоим ожиданиям, мне раз двадцать приходилось встряхивать тебя, чтоб до тебя дошло, что все, воспринимаемое тобой как обман, предательство, несправедливость, на деле — необходимое орудие производства для шлифовки твоих, деликатно выражаясь, шероховатостей.