Общественный транспорт в Хито ходил нечасто и, естественно, не было такого маршрута, который бы вез прямиком в Штаб.
До моста Кая подбросили ребята из какого-то саперного полка, их перебрасывали поближе к горам Арр, где не так весело и сытно как в столице. Понятное дело, никто этому рад не был, но парни и не роптали особо. Как сказал один из саперов: «Ситтори — лопухи, чуть цыкнещь — сразу отдадут, что попросишь, даже бить не надо», рассчитывая, что в провинции народ ещё проще и доверчивее. Кай промолчал. Победителей не судят. Они же победили, в конце- то концов.
Пеший проход через мост после недавней диверсии был запрещен, и Маэда торчал на остановке еще час, ожидая автобуса. Военные водители подвозить на ту сторону реки Ван отказывались, у них был четкий приказ — никаких незнакомцев на борт не брать.
В автобус капитан прорывался с боем, сражаясь не столько с ситтори сколько с их раскладными тележками. Местные ехали за город на закупки продуктов в те тихие деревушки, куда прежде, наверное, катались на пикники по выходным и праздникам. И так как Кай оказался единственным чужаком в салоне, то по мосту до следующей остановки весь автобус ехал в гробовой тишине. В этом демонстративном молчании не чувствовалось агрессии, просто незачем победителю слушать жалобы побежденных, не его это дело.
В Арайне любят повторять, что все ситтори похожи как горошины в одном стручке, и это отчего-то преподносится как некое унизительное отличие. Может быть, дело в совершенно одинаковом выражении лиц, когда они намеренно молчат и глядят куда-то в пространство? Безмолвная толпа бледноликих и желтоглазых людей, чьи мысли открыты только богам Тишины, на самом деле, страшит.
Кай, конечно, не испугался, но, сойдя на нужной остановке, вздохнул с облегчением. Нет уж, обратно он поедет со своими. Хватит с него местного колорита на сегодня, решил он.
Штаб армии расположился на территории электростанции, одной из старейших в империи с роскошным управленческим корпусом и охраняемой территорией. Очень удобно во всех отношениях, а с точки зрения безопасности — особенно.
На КПП капитана Маэду снова задержали, хотя до этого всегда пускали после предъявления личного жетона.
— У его превосходительства генерала Найто срочное совещание, вам придется подождать, капитан, — объявил офицер охраны и демонстративно закрыл дверь, оставив Кая в приемной.
Там было тепло, тихонько играло радио, стул имелся, и Маэда решил воспользоваться моментом, чтобы тщательнее продумать свою будущую речь.
Во-первых, надо прояснить насколько серьезен вопрос прощения-непрощения в ситторийской культуре, до какой степени важен факт наказания как частицы феномена отпущения вины. В системе ценностей их культуры месть — это хорошо и правильно, а от чувства вины вообще избавляться не принято. Считается, что есть целый ряд ошибок, которые не могут быть исправлены ни при каких обстоятельствах.
Во-вторых, наставник должен понять, что у них нет никакой иной возможности заставить императрицу отречься, кроме как казнить виновников. У неё на глазах убили девушку, которую она считала дочерью. И всё её естество ситтори жаждет такого же кровавого отмщения. А Яно не только совершил военное преступление, казнив мирного жителя, но и скрыл этот факт от командования.
Хотя… Кай вдруг вспомнил настойчивые просьбы кинеримского посла. Вайерд знал что-то? Или догадывался? Или это просто совпадение такое? А если всё знал, то почему не поднял скандал?
И следовательно, в-третьих… Сердце капитана Маэды быстро забилось, лоб покрылся испариной. В горячке он совсем забыл, что события последнего месяца — все встречи, договоренности, соглашения, все они построены на фундаменте из лжи. Арайнцы всё это время думали, что ведут переговоры, а императрица мстила. И получается, что каждый её поступок…
Маэда заметался по приемной от стены к стене, словно раненое животное в клетке. Его картина мира, еще несколько минут бывшая цельной и логичной, рассыпалась на тысячи мелких кусочков, которые силой его разума и знаний пришли в движение, чтобы сложиться в полностью иную картину. Ту, где всё имеет другой, зачастую противоположный, смысл. Как узор из цветных стеклышек в детском калейдоскопе, стоит только повернуть тубус. Не витраж, а калейдоскоп!