Меня пригласили в департамент прозы. Я не люблю писателей, читателей, всего такого. Но я согласился и возглавил. В литературу тоже надо внести точность. И написал я послание ВПЗРам:
место действия наши дни подразумевает идейно-тематическую нишу, максимально приближенную ко времени действия большой город, sic! — не поправляйте; но если вы живете в малых городах, то для пересечения границы редакции обязательны
а) отметка в паспорте о рождении в живописуемом городе,
б) детальное знакомство с концепцией развития регионов Российской Федерации, убедительно подтверждаемое в беседе с заведующим собственными комментариями, планами, наметками, прищуром и умереннохудожественной продукцией любого народного промысла, исполненной собственноручно;
любая попытка написать неодеревенскую прозу карается гарантированно обидным для авторского самолюбия редакторским действием, а стремление подняться на вершины производственного (фермерского, спортивного и т. п.) очерка должно сопровождаться нотариально заверенной справкой, что автор там был сам лично, а бывши там — не пил алкоголя и на трезвый глаз действительно доил, пас, пилил, восходил, прыгал, рожал детей либо ну хотя бы делал их с помощью живого секса, не обезображенного технологиями;
письменность, обусловленная грыжей (инфекцией, опухолью и пр.) любой этиологии, рассматривается как гламур во втором значении слова, то есть от середины российских нулевых, и по указанной причине отвергается;
смерть, причиненная персонажу автором, обязана иметь считываемый смысл; единственный персонаж, право на гибель которого не оспаривается, есть лирический герой, тождественный автору, и только в одном случае: непременное возвращение к жизни на новом уровне духовного развития (кладки в пирамиде Маслоу, морального обучения по Кольбергу, озарения с просветлением тибетского типа либо других доказуемых достижений);
любовь сколь угодно широкой типологии, воображаемая автором за других и не обеспеченная достаточным для возбуждения читательского интереса личным опытом, рассматривается как оскорбление чувств верующих; экспертизы текста на любодостоверность и автора на любогодность проводится специалистами; под читательским подразумевается интерес, ощущаемый редактором отдела;
симпатия к фэнтези, проявленная так или иначе, рассматривается как смертный грех под номером полное отсутствие чувства юмора;
включение в текст сайентонимов (теорема Геделя, бозон Хиггса, число Фибоначчи, прочая) сопровождается предъявлением диплома о высшем образовании в подобающих сферах; в противном случае — смотри участь неодеревенщиков и не нарывайся; не надо.
При Доме культуры — отдел ЗАГС с уютным симпатичным пандусом для инвалидов. Маша говорила, что ей неприятно, когда ее муж-актер бегает по сцене со своей бывшей женой, а жена голая. Муж объяснял: моя профессия! У артистки роль проститутки; режиссер велит — она играет голая. Маша говорит: это твоя бывшая, она — голая. Развелись. Гляжу на Дом культуры, совмещенный с загсом и пандусами для инвалидов, и вспоминаю разводы — страшнее смерти — не понимаю, как люди выдерживают. Разрывы рук, печени, горла — все ж наяву, без анальгина даже. Гений мужского пола доступен разводу — гении не любовники, они вообще нелюди, даже если космические, — с ними поначалу интересно, пока токи условного Сириуса протекают сквозь вожделеющую пару вне зависимости от уровня неуклюжести мужчины. Слово интересно я отношу к ругательствам и позволяю только себе. А расставаться с нормальным, ужившимся, теплым, родственным, у которого кожа, родинки, волоски на ухе, подколенная ямка — мазохизм высшего разбора. Современный мужчина — синоним травмы на грани подлости: солепсизм в общенародно острой стадии. Ему не видно звенящих стен невидимого храма, который носят с собой, при себе, никому, да что ж ты делаешь, паскуда, когда моей-твоей-нашей рукой пишешь ей привет, Львинка. Мы же родственники. Все психологи мира ныне богатеют на рисовании личного пространства — типа знай и ни-ни. Ступишь за огненную полосу — заступ — и на линию огня. Чувствовать границу — надо, надо, даже если модная чуйка у тебя не работает, отвалилась по засохлости. Обожаю песни про границу. Как-то, помню, депутаты хотели запретить порнографию. Кинулись определять понятие. Не вышло. Стали щупать, где у порнографии граница с эротикой. Не нашли. Отменили-таки целиком, наставили маркировок, а продукты для взрослых — закатали в пленку. Я не нашла юридического определения порнографии. Юристы не вытянули. Юра на днях рассказал жизненную историю; захотела взять, он разрешил.