— Видимо, я упал, пока шел сюда — констатировал свою догадку Джанк, и это стало первой мыслью нового дня.
Второй не последовало, вместо этого человек перегнулся через ванну и опрокинул в нее горькое содержимое желудка. Столь вызывающий манифест принес временное облегчение.
Опустошившись, Джанк открыл кран и принялся зачерпывать ладонью бурую воду, чтобы затем беспорядочно размазать её по лицу, тем самым приводя его в порядок.
Когда марафет был наведен, а физиономия стала больше походить на человеческую, мужчина зачерпнул в ладошку воды и влил её себе в рот. Как только жидкость добралась до желудка, наркомана вновь стало мутить, а комната начала медленно оплывать и размываться в очертаниях.
Из последних сил человек приоткрыл дверь ванной и вырвался из царства полумрака в залитую оранжевым солнцем комнату, где рухнул на одиноко стоящий обшарпанный диван. Лежа на нем, он провел следующие несколько минут, изучая глазами пустынное пространство и наивно пытаясь угомонить тошнотворное головокружение.
«Странно», — думал Джанк, осматривая бедную внутренность старой квартиры, — «никого нет». Это казалось ему необычным и даже пугающим, ведь обычно он просыпался еще до того, как это прибежище распутного образа жизни покидали последние обитатели. Теперь, когда он остался полностью один, ему предстояло самостоятельно решать вопросы добычи веществ на вечер.
Бессмысленный взгляд его тем временем скользил по периметру квартиры, то и дело перескакивая с горлышек опорожненных бутылок да разбросанных по полу грязных вещей на нечастую изувеченную мебель, а затем обратно, пока в какой-то момент не уткнулся в дверь, ведущую на балкон. В тот же миг мужчина впервые почувствовал тяжелую духоту и резкий химозный запах, который витал по всей квартире.
«Надо проветриться», — скользнула нечаянная мысль, и человек сорвался с дивана, чтобы едва ли не на четвереньках неуклюже подползти к балконной двери. Та долго не хотела открываться, а когда резко поддалась и распахнулась, то мужчина почти кубарем вкатился в тесноту, заваленную окурками и бутылочными крышками.
Чистый воздух обжег легкие свежестью. Джанку тут же захотелось курить. Не поднимаясь с балконного пола, он отыскал под ногами наиболее привлекательный окурок да протянул руку на подоконник, где нащупал тельце зажигалки.
Мужчине думалось в разы лучше, когда он курил. Вот и сейчас он пускал в пустоту седую паутинку дыма и пытался вспомнить события последних нескольких дней. Однако, все было тщетно, и на ум приходили лишь размыленные силуэты и путанные воспоминания о пережитых галлюцинациях. Так происходило каждый раз, и каждый новый Джанк просыпался, ничего не помня, после чего все обычно повторялось.
«Круговорот какой-то», — промелькнула мысль и вдруг осеклась. И это было хорошо, ведь в прошлые разы она едва ли не сожрала его изнутри. Повезло, что в этот раз она не успела надолго задержаться в голове.
Когда наркоман докурил, он поднялся, чтобы выкинуть окурок в окно, но вдруг увидел за окном нечто, отчего оступился и, едва не упав, сполз по стенке на пол. Его вновь бросило в дрожь, кожа покрылась мурашами, а в глазах застыло одновременно и удивление, и бесконечное отчаяние.
«Не может быть, не может быть», — как заговоренный повторял Джанк.
«Уроды! Бросили!» — с этими выкриками на устах, а также сквозь пробивающиеся слезы отчаяния, человек бросился к выходу, а когда достиг его, то выпорхнул из квартиры и понесся вниз по лестнице до тех пор, пока вдруг, будучи уже на первом этаже, не угодил в воду по пояс.
«Нет! Нет! Нет!» — Джанк неистово кричал и рывками продвигался к входной двери сквозь толщу холодной жидкости.
Стоило ему открыть её, как в подъезд ворвался поток мутной воды, а перед человеком открылся следующий вид.
Вместо городского асфальта, земли и травы простиралось безграничное зеркало водной глади, в котором отражалось палящее лучезарное солнце и ясное степное небо. Подобно китам, из под воды выныривали черные тела горбатых пятиэтажек, да так и застывали в причудливых позах, не смея рухнуть обратно в воду. Рядом с крупными обитателями морского мира бултыхались рыбины поменьше. Это резвились табуны железных коней, что то и дело всплывали брюхами вверх, пытаясь подставить свои промасленные скелеты под солнечные лучи, а затем вновь с громким бульканьем исчезали в темной глубине. И не было этому сколь ужасающему, столь и притягательному зрелищу конца и края. Водная поверхность терялась где-то далеко за горизонтом, в месте, где еще пару дней назад находилось русло одной известной реки.