– На сей раз я опасаюсь самого худшего, – заявила миссис Пиэтри с сильным сомерсетским акцентом, проводя гостей в тщательно убранную гостиную. – Карл ведет себя просто неприлично. Он сотворил с моей сестрой нечто нехорошее. Ужасно! Могу показать вам фотографии, которые муж сделал «Инстаматиком», когда бедная Элли приходила к нам в последний раз. Вся черная от синяков. Надеюсь, вы взгреете негодяя его же собственным методом. Он того заслуживает. Присаживайтесь.
– Вы видели рисунок женщины, которую мы нашли? – спросил Даймонд.
– Вчера вечером в «Пойнт-Уэст». Элли, никаких сомнений.
– У сержанта Буна есть копия рисунка. Посмотрите еще раз. Только имейте в виду: это всего лишь набросок художника.
Миссис Пиэтри вернула его, почти не взглянув:
– Богом клянусь!
– Какого цвета волосы вашей сестры?
– Рыжие. Потрясающие – огненно-рыжие. Самое лучшее, что в ней было. И совершенно натуральные. Женщины тратят целое состояние, чтобы их покрасили в такой цвет в парикмахерских, но не могут добиться и половины результата.
Упоминание о сестре в прошедшем времени свидетельствовало о том, что миссис Пиэтри считала, что та умерла.
– Вы сказали, огненно-рыжие волосы? – произнес Даймонд. – Это значит красные?
– Естественные – вот что я сказала. Красных волос нет ни у кого. Разве что у панков и поп-звезд.
– Мне необходимо знать.
Миссис Пиэтри показала на стоявшую на комоде резную шкатулку из розового дерева:
– Примерно такого цвета.
– Какие у нее глаза?
– Люди говорили, что карие. А мне всегда казались зелеными.
– Рост?
– Как у меня. Пять футов, семь дюймов.
– Возраст?
– Сейчас… Элли родилась через два года после меня. На день Святого Георгия. Значит, тридцать четыре.
– Ваш муж ее фотографировал?
– Не лицо. Ноги со стороны спины, где ее благоверный насажал ей синяков. Чтобы была улика, если бы она надумала разводиться. Вряд ли у меня найдется снимок ее лица. Разве что с тех времен, когда мы девчонками учились в школе. В нашей семье не любят фотографироваться.
– Но у вашего мужа есть фотоаппарат.
– Для работы. Снимает повреждения машин на случай, если начнут возражать страховщики.
– Понятно.
– Это ему пришло в голову щелкнуть ноги Элли.
– Заснять повреждения.
– Если хотите, могу найти.
– Не сейчас. А как вы узнали, что ваша сестра пропала?
– Мы живем рядом, и она заглядывала утром по вторникам поболтать. А в прошлый вторник не появилась. Тогда я позвонила этому придурку, шурину, и спросила, что случилось с сестрой.
– А он?
– Понес околесицу, будто она слиняла с мистером Мидлтоном, развозчиком молока. Мол, твоя сестра бесстыжая, как вавилонская блудница. В общем, опять обзывался.
– Когда это предположительно произошло?
– Он сказал, в понедельник, две недели назад. Я не поверила ни единому слову и оказалась права. Бедная овечка, с тех пор лежала мертвая на дне озера. Хотите, я приеду опознать ее?
– Наверное, в этом не будет необходимости.
– Вы арестуете этого мерзавца?
– Я хочу, чтобы вы подписали письменное заявление, миссис Пиэтри. Сержант вам поможет. – Даймонд поднялся, вышел из дома и связался по рации с инспектором Уигфулом.
– Есть новости?
– Да, – ответил тот. – Я рядом с коттеджем молочника.
– Мидлтона?
– Да.
– И что?
– Дверь мне открыла Элли Труп.
Глава пятая
Любой детектив знает, что в современной полиции загадка убийства редко решается блестящим применением дедукции на основе улик, которые ставят в тупик менее талантливые умы. Если только личность преступника не очевидна и расследование не завершается в первые часы, предстоит трудоемкий процесс, требующий многочасовой работы сотрудников полиции, экспертов и офисных служащих. Ответственность лежит на многих индивидуумах, и если случаются промахи, их могут вызвать административные проволочки, неверные заключения и даже роковые ошибки. В наши дни детективное расследование – отнюдь не трамплин для искателей славы.
После бесплодного допроса миссис Пиэтри Даймонд вернулся в передвижной штаб и снова, грохоча, начал вышагивать по полу. Вновь потребовал список пропавших в Эйвоне, Сомерсете и соседних районах. Заметив, что список не обновлялся с тех пор, как он держал его в руках в последний раз, выплеснул раздражение на сотрудницу. Обвинил в погрешностях в списке, которые были явно не ее виной, довел девушку до слез и почувствовал, как накаляется атмосфера.