— Хорошо, что ты пришла так рано, Пэтти, — сказал инспектор. — Это мистер Джордж Фишер, и он рассказывает интересную историю. Моя дочь, Фишер, служит кем-то вроде охранника отца, — усмехнулся он. — Она мозг нашего агентства, так что лучше повторите ей все.
Визитер отодвинул стул и неуклюже поднялся, теребя фуражку с козырьком, над которым виднелась эмалированная пластинка с надписью: «Автобусная компания «Риволи».
Это был высокий и широкоплечий симпатичный молодой человек с растрепанными рыжими волосами; щеголеватая сине-серая униформа облегала его объемистую фигуру; грудь пересекал кожаный ремешок, прикрепленный к широкому поясу.
— Рад с вами познакомиться, мисс Тамм, — пробормотал он. — Конечно, дело пустяковое...
— Садитесь, мистер Фишер, — сказала Пейшнс с улыбкой, которую приберегала только для симпатичных молодых клиентов. — Что у вас за неприятности?
— Ну, я уже рассказал инспектору. — Уши Фишера покраснели. — Может, в этом ничего и нет, но кто знает? Понимаете, Донохью мой приятель, и...
— Лучше начнем сначала, Фишер, — прервал его инспектор. — Фишер водит один из больших экскурсионных автобусов, у которых стоянка возле Таймс-сквер, Пэтти. Автобусная компания «Риволи». Он беспокоится о своем друге, а к нам обратился потому, что этот друг, по фамилии Донохью, часто упоминал ему мое имя. Донохью — бывший коп, я его припоминаю: славный парень с хорошим послужным списком.
— Донохью тоже работает в вашей компании? — спросила Пейшнс, вздыхая про себя из-за прозаичного начала истории.
— Нет, мэм. Он ушел из полиции лет пять назад и устроился охранником в Британский музей на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы.
Пейшнс кивнула — Британский музей был маленьким, но высокопочитаемым учреждением, предназначенным для хранения и демонстрации старых английских рукописей и книг. Она бывала там несколько раз в компании мистера Друри Лейна, который посещал его регулярно.
— Донохью и мой отец были напарниками, мэм, и я знал его всю жизнь.
— И что же с ним случилось?
Фишер снова начал теребить фуражку.
— Он исчез, мэм!
— Ага, — кивнула Пейшнс. — Ну, папа, это скорее по твоей линии. Когда исчезает респектабельный пожилой джентльмен, дело обычно в женщине, не так ли?
— О нет, мэм, — возразил водитель автобуса. — Только не Донохью!
— Вы уведомили бюро исчезнувших лиц?
— Нет, мэм. Я... я не знал, нужно ли это делать. Старому Донохью бы не понравилось, если бы я поднял шум без причины. Понимаете, мисс Тамм, — серьезно добавил Фишер, — может, в этом ничего и нет. Но мне это кажется чертовски странным.
— Так оно и есть, — кивнул инспектор. — Фишер, расскажите мисс Тамм то, что рассказали мне.
Фишер поведал странную историю. Группа школьных учителей из Индианаполиса, прибывшая в Нью-Йорк с экскурсионным туром, заказала один из автобусов компании «Риволи» для поездки по городу по графику, заранее оговоренному по почте. Фишеру поручили возить группу вчера, в понедельник. Они выехали в полдень от стартового пункта экскурсии на Сорок четвертой улице возле Бродвея. Последним пунктом вчерашней экскурсии был Британский музей. Обычно он не включался в экскурсионный маршрут автобусной компании по очевидной причине — это было «местечко для высоколобых», без всякой враждебности заметил Фишер, а большинство экскурсантов довольствовалось Чайнатауном, Эмпайр-стейт-билдинг, музеем «Метрополитен» (благодаря его классическому экстерьеру), Радио-Сити, Истсайдом и гробницей Гранта[5]. Но эта группа состояла из провинциальных преподавателей изобразительных искусств и английского языка — по пролетарскому определению Фишера, «компании высоколобых». Осмотр знаменитого Британского музея во время нью-йоркского тура давно планировался приезжими эстетами. Сначала казалось, что их постигнет разочарование, так как несколько недель назад музей закрылся на ремонт и не должен был открыться для посетителей еще по крайней мере два месяца. Но в итоге хранитель и совет директоров разрешили группе посетить музей во время их пребывания в городе.
— И вот тут начинается самое странное, мисс Тамм, — медленно произнес Фишер. — Я посчитал пассажиров, когда они садились в автобус, правда, скорее, по привычке, в таких поездках это делает диспетчер, а я должен только сидеть за рулем. Их было девятнадцать — мужчин и женщин...
— Сколько мужчин и сколько женщин? — спросила Пейшнс.
— Не могу сказать, мэм. Значит, когда мы отправились в поездку, их было девятнадцать. А когда мы вернулись назад во второй половине дня — по правилам компании автобусные экскурсии начинаются и заканчиваются на Сорок четвертой улице — и пассажиры начали выходить, я посчитал их снова, и, клянусь Богом, их было только восемнадцать!
— Действительно странно, — согласилась Пейшнс. — Но какое это имеет отношение к исчезновению вашего друга Донохью?
— Его друг Донохью, — вмешался инспектор, — появится в истории позже. Продолжайте, Фишер. — Он уставился в окно на серые стены Таймс-сквер.
— И кто же исчез? — осведомилась Пейшнс. — Вы выяснили это с группой?
— Нет, мэм. Это случилось так быстро! Но, подумав, я решил, что знаю, кто из них не вернулся, — ответил Фишер, выпятив грудь. — Я приметил его во время поездки, потому что он выглядел странно: высокий, средних лет, с большими седыми усами и в нелепой синей шляпе — таких только в кино видишь. Он всю дорогу был сам по себе — ни с кем не заговаривал. А потом исчез вовсе.
— Ну а как насчет Донохью, мистер Фишер? — настаивала Пейшнс. — Я все еще не вижу связи.
— Когда мы приехали в Британский музей, мэм, я передал пассажиров доктору Чоуту...
— Я знаю этого джентльмена, — кивнула Пейшнс. — Он хранитель музея.
— Верно, мэм. Он начал водить их по залам. До обратной поездки мне делать было нечего, поэтому я остановился у двери поболтать с Донохью. Я не видел его пару недель, и мы договорились сходить вечером на драку в Гарден...
— На драку, мистер Фишер?
Водитель выглядел озадаченным.
— Да, мэм, на боксерский матч. Я сам немного боксирую и люблю смотреть хорошие схватки... Ну, я сказал Донохью, что заеду за ним после ужина. Он холостяк и живет в меблированных комнатах в Челси. Потом я пошел следом за пассажирами, а когда они закончили осмотр, отвез их назад.
— Донохью был у двери, когда вы выводили вашу группу из музея? — задумчиво спросил инспектор.
— Нет, сэр. По крайней мере, я его не заметил. Вчера вечером после работы я должен был перекусить — я тоже холостяк, мэм, — продолжал Фишер, покраснев, — а потом зашел за Донохью в меблированные комнаты. Но его там не было, а хозяйка сказала, что он не возвращался с работы. Я подумал, что его что-то задержало, и подождал около часа, а когда он не появился, позвонил паре его приятелей. Они не видели его и не слышали о нем весь вечер. Тогда я уже начал понемногу тревожиться и позвонил в музей. Поговорил со смотрителем по имени Берч, и он сказал, что видел, как Донохью вышел из музея до ухода моей группы, когда я был там, и что больше он не возвращался. Я не знал, что делать, и пошел на драку один...
— Бедняга, — посочувствовала Пейшнс. — И это все?
Его широкие плечи поникли.
— Все, мэм. Сегодня утром, прежде чем идти сюда, я снова зашел в меблированные комнаты, но Донохью не появлялся всю ночь. Я позвонил в музей, и мне ответили, что он еще не приходил на работу.
— Но какое отношение имеет исчезновение вашего друга Донохью к пропавшему пассажиру, мистер Фишер? — допытывалась Пейшнс. — Боюсь, этим утром я немного туповата.
Фишер выпятил подбородок.
— Не знаю. Но этот тип в синей шляпе исчез одновременно с Донохью, и я не могу отделаться от чувства, что тут есть какая-то связь.
Пейшнс задумчиво кивнула.
— А сюда я пришел, мэм, потому, что Донохью, как я уже говорил, мог рассердиться, если бы я обратился в полицию. Он не ребенок, мисс Тамм, и в состоянии о себе позаботиться. Но... черт возьми, я беспокоюсь о нем и решил попросить инспектора ради прежних времен постараться выяснить, что произошло с этим тупоголовым ирландцем.
5
Грант, Улисс Симпсон (1822–1885) — американский генерал, в 1869–1877 гг. 18-й президент США.