– Да-да?
– Вам не стоит упоминать… этого. Этой поездки, и что вы видели этих людей.
– Но почему?
– Понимаете, в свете того, что мы вас привезём… это может быть воспринято… ммм… не совсем верно. Словно мы вас подговорили сказать именно так, указав вам на конкретных людей. Но только в том случае, если вы сами решите поведать, что знаете, где найти этих людей. Вас разумеется сразу спросят, как и откуда вам это известно, и как честный человек вы ответите, что вас привезли к ним на порог ваши новые друзья-сыщики… В общем, это и вас в нехорошем свете выставит, и нас порядком подставит. Однако я не призываю вас врать полиции, ни в коем случае. Просто позвольте им сделать свою работу и выйти на этих ребят самостоятельно. Конечно, им потребуется неделька-другая на это, но после они уже сами придут к вам и предъявят этих самых парней в качестве подозреваемых. Тогда-то вы и сможете уличить их во всём, в чём только пожелаете! Но повторюсь: о нас при этом лучше не упоминать, как и о нынешней поездке.
– Разумеется, молодой человек, я прекрасно понимаю, о чём вы, – тут же закивал профессор. «Понимаешь, как же!» – мысленно усмехнулся Джек. А меж тем профессор Дэвидсон всё не унимался: – И я не буду поступать безрассудно, вопреки вашим советам, не переживайте. Я прекрасно понимаю области своей компетенции, и сыскное дело к ним явно не относится. А поскольку это ваша вотчина и вы в ней явные специалисты — глупо было бы не прислушаться к вашим рекомендациям.
– Что ж, прекрасно. Сэмми, притормози у забегаловки Элейн. Надо попросить её последить за машиной профессора по мере сил и взять кофейку в дорогу. Сэндвичи у нас есть, но я не прочь взять ещё парочку. Нам ведь ещё на суд… там будет не до перекусов.
Глава 7
К великому удивлению Джека, они каким-то чудом успели. И это не смотря на череду проблем, возникших в пути, включая совершенно не вовремя лопнувшее колесо. Казалось, что само проведение воспротивилось их своевременному прибытию. Но нет, они успели. Стоуну было не привыкать, да и профессор Дэвидсон оказался крайне рукастым, потому они быстро сменили колесо, поправили что-то в начавшем чихать двигателе и успели к вечернему заседанию.
Чарли как раз начал заготавливать длинный список проклятий для Джека, когда они наконец ввалились в здание суда. Джек отделался лёгкой оплеухой и был тут же передан в руки Нельсона, который принялся инструктировать своего подзащитного. Впрочем, в этом не было особой нужды — всё это ему успел вдолбить в голову Сэм пока они ехали через вечерние заторы. Да и инструкции в целом были нехитрые — молчать до тех пор, пока не спросит Нельсон, а там только кивай, что бы он не спросил. К удивлению Рэтчета, оба адвоката оказались на удивление схожи в рекомендациях.
Тем не менее, когда началось само заседание, Джек вдруг отчётливо понял, в какой заднице он на самом деле оказался.
Хватило лишь одного взгляда на собравшуюся публику — прямо позади прокурора сидел «убитый горем вдовец», тот самый владелец трёхэтажного кирпичного особняка и бывший муж Кэтти. В дорогом тёмном костюме, с алым галстуком на какой-то золотой шпильке у ворота, продетой сквозь узел и под блестящей бриллиантами заколкой. Лицо вполне обычное, без каких-то особых черт, обычный темноволосый кареглазый паренёк лет тридцати, с чуть тонкими губами и задорной искрой в глазах. Джек смерил его презрительным взглядом, но не смог поступить иначе, кроме как обозвать его для себя «смазливый ублюдок». А Джек надеялся увидеть какого-нибудь толстомордого уродца, а не откровенно симпатичного парня немногим моложе его самого.
И этот «смазливый ублюдок» сидел позади прокурора. Сидел с самым самодовольным видом поглядывая на Джека и перекидывался с прокурором шуточками, нагло и беспрерывно хохоча. Ещё и судью поприветствовал точно старого знакомого по покерному клубу — вальяжным взмахом руки.
Поняв, какие перспективы ему на самом деле светят, в поганой реальности, осознав все нюансы и проникнувшись ими Джек погрузился даже не в раздумья, а в какое-то подобие транса — длительное оцепенение, сопровождаемое лишь воспоминаниями. Он вспоминал её, малышку Кэт. «Санни Бисквит», вечно смеющуюся и улыбчивую, которую почти ничто не могло расстроить.
Почти…
Джеку и прежде доводилось видеть её грустной. Дважды. И в первый раз она призналась ему, что готова показать себя такой — плачущей и разбитой — лишь ему. Поскольку лишь ему она действительно доверяет. Конечно, Джек был слишком законченным циником, чтобы верить в подобное — будто за все пять лет, что они не виделись, она ни разу не плакала и никто больше из мужчин её такой не видел, как же! Тем не менее, частичке его души — последней, возможно — хотелось в это верить. Это придавало ему ощущение нужности в этом гнилом мирке, пусть и всего на миг.