В памяти восставали старые картины: как она сбегала от конвоя, а руки были связаны, и на запястьях уже до крови истёрлась кожа. Она спускалась вниз по сбитым ступеням, едва не падая от слабости. Солдаты не нашли её тогда, и потух единственный шар белого пламени. Они её не нашли — её не почувствовал даже целитель.
- Скажи что-нибудь, — попросил бесцветный голос.
- Спасибо, — с трудом произнесла Этель. Губы как будто онемели, она ничего не ощущала, даже холода, хотя и помнила, как упала на колени на пол, заметённый пылью и снегом. Она должна была чувствовать хотя бы холод.
Она знала: нужно что-то делать, но что сделаешь, если нет сил даже шевельнуть пальцем. Молиться?
- Святой боже, боже бессмертный…
Шёпот Этель сорвался.
- Я здесь вместо него, — произнесла Руана, как будто ей в самое ухо. Мёртвые не дышат, но Этель показалось — холодный ветер пощекотал висок. — Я посланник Вселенского Разума. Его частица. Его гримаса, если пожелаешь. Не бойся.
Тяжёлые прикосновения к её плечам — Этель чувствовала, что проваливается всё ниже и ниже. Она давно не дышала. Холодным ветром обдавало лицо.
- Хорошо, что ты пришла. Я так долго звала тебя. Я уже почти отчаялась.
По щекам скользил уже не ветер — кожи Этель касались осторожные пальцы, и кожа в местах прикосновений немела от холода. Эти руки приподняли её лицо вверх, жёстко взяв за щёки. На мгновение Этель почудилось бледное изваяние в темноте, но только на мгновение.
- Что, не хотела возвращаться?
Этель помнила себя девчонкой, которая спустилась в старую тронную залу, превозмогая страх, гонимая любопытством и дурацким детским желанием пойти против воли родителей. Как разочаровалась и успокоилась, увидев здесь лишь груды каменных обломков и покрывало из сухих листьев. Она села тогда на предпоследнюю ступеньку и долго слушала вой ветра в осыпающихся стенах.
- Говори же. — Поток холодного воздуха коснулся онемевших губ Этель, как будто говорившая приблизила её лицо к своему в преддверье поцелуя.
- Я не хотела, — призналась Этель, потому что всё равно не смогла бы солгать.
В тишине ей послышалась усмешка. Ледяные руки крепко держали её лицо, не давая вырваться, и если бы Этель могла чувствовать боль, у неё давно заломило бы спину.
- Но ты пришла, Орлана.
Она тогда сидела на предпоследней ступеньке и невпопад напевала грустную песенку, а ветер из углов залы тихонько подвывал. Одна из стен давно рухнула, камни поросли мхом, по потолку протянулись ползучие растения из сада. Через ощетинившийся каменной кладкой проём старой залы наполнялась светом закатного солнца. И пел ветер.
- Меня зовут Этель, — прошептала она, ощущая, как вслед за губами немеет горло, не давая даже сглотнуть горечь, замершую во рту.
- Ошибаешься. Тебя зовут Орлана. — Холод вошёл в горло. Этель ощутила — расстегнулась верхняя пуговица на платье. Если бы она могла дышать, дышать стало бы гораздо легче. — Повтори.
- Меня зовут Этель.
Ветер рассержено зашумел, свиваясь в один поток. Хлёсткий удар пришёлся ей по щеке, и голова безвольно мотнулась.
- Ещё?
- Орлана, — прошептала она, пробуя на вкус солёную кровь с губ. Чувства возвращались рывками, яркими пятнами из кромешной темноты и тут же затухали снова.
- Ты умница. — Холодные пальцы коснулись её кожи, стирая влажные пятнышки. — Я бы не хотела бить тебя снова. Ты же знаешь, что делать? Солдаты уже ждут. Ты вернёшься, и всё будет по-старому. Ты победишь.
- Кто ты? — прохрипела Орлана, ощущая, как горло сковывает новым приступом холода. Пальцы Руаны скользнули вниз, до самых ключиц, а потом снова поднялись к щекам. Она словно хотела ощупать каждый участок её кожи.
- Я — гримаса Вселенского Разума. Вы хотели уничтожить его, но это не в вашей власти. Солдаты уже ждут. Скоро здесь будет кровавая бойня. Но ты победишь.
- Ты жестокая. — Чувствуя предательскую невесомость во всём теле, она ещё говорила. Ещё находила силы для мыслей. Твёрдые руки удерживали её от падения.
- Я — нет. Я просто знаю, как надо, — вздохнул призрачный голос. — Ну хватит. Иди.
Порыв ветра рванул навстречу Орлане, ей в лицо, и на секунду она ощутила на своих губах холодный поцелуй.
…Когда Аластар спустился в старую тронную залу, там было светло от зарниц: горели руины восточных башен.
"Чему там гореть, что там осталось, кроме пыльного камня и стеклянных осколков?"
Огонь ещё не добрался до основных галерей, но его отблески плясали на битом мраморе стен, и вместе с ними плясали гибкие тени. В предчувствие скорой смерти сухие листья корчились в углах.
Аластар в пару прыжков проскочил оставшиеся ступени. Ещё перед тем, как остановиться на последнем целом пролёте, он увидел, что Орлана навзничь лежит на полу, сыром от талого снега. Она не шевелилась и, как сначала ему показалось, — не дышала. Приоткрытые губы побледнели почти до мертвенной синевы. Щёки стали холодными, как зимний рассвет, и по ним тоже скакали тени от пожара.
Всего несколько мгновений назад Аластар слышал её голос, хриплый, сдавленный, но живой. Говорила только Орлана — спрашивала и пыталась противостоять, — а ответов ветер до него не доносил.
Вышло так, что Орлана ушла в замок первой, а он задержался и добрался только с бойцами Ордена. Попасть в замок со стороны восточного крыла оказалось не так уж сложно.
- Моя императрица.
Аластар опустился рядом и приподнял её за плечи, укладывая головой на свои колени — чтобы она смогла вдохнуть. Когда он ослабил шнуровку на платье Орланы, с её губ сорвался хриплый выдох. Она кашлянула и открыла глаза.
- Как холодно…
Больше она ничего не сказала и обернулась к разрушенной стене. Через пролом в ней было видно, как полыхают восточные башни. Отблески пламени плясали в зрачках Орланы. Она помедлила секунду и спросила:
- Орден решился на переворот?
- Его солдаты уже здесь, — отозвался Аластар, не видя смысла лгать.
- Будет кровавая бойня. — Орлана прикрыла глаза, а в её голосе послышался ещё чей-то, глухой и бесстрастный, как вой пламени на лестничных проёмах башен. Аластар сбросил с её щеки выбившуюся прядь. — Мы пойдём туда. Может быть, мы ещё сможем всё исправить.
Тодор уже пересек площадку перед колоннадой главного входа, внутренне готовясь к ледяному приёму консула. Бумаги-то он всё чаще подписывал, бросая на секретаря лишь беглый взгляд. Но сама атмосфера в замке оставляла желать лучшего. Да и солдаты весь вечер носились так, как будто их пыльные демонята кусали за некоторые места.
Он не успел даже испугаться, кода замок вздрогнул от страшного взрыва. Там, где ещё недавно были центральные ворота, землю засыпали щепки. В его сторону дунуло горячим ветром и швырнуло трухой из сухих листьев. Страшно закричал придавленный куском обшивки солдат.
Раньше ворот здесь не было вовсе, императоры довольствовались кованой ажурной оградой, но Теро отгородился от внешнего мира, как мог.
Тодор метнулся в сторону, в тень колонн, где в пыльной нише смог немного перевести дыхание, и увидел их. Нападавшие особо не скрывались, но в пыли взрывов он всё равно мало что смог разобрать. Тодору на мгновение показалось, он оглох — тревожный гул заполнил все своды замка.
Впрочем, заклинание, уничтожившее ворота за минуту, осталось единственным. Караульные, поправляя кое-как надетые доспехи, со смешанным чувством страха и благодарности смотрели, как гигантские огненные шары останавливаются в ночном небе на полпути и растекаются в огненные кляксы.
Ослабевшая магическая защита замка всё же работала. А вот против грубой силы защиты уже не было — нападающиепроникли в замок и набросились на защитников так, что кровь брызгала на стены. Зазвенела сталь. Запахло палёным — некоторые огненные шары полетели уже прямо в цель, поджигая одежду и шёлковые драпировки на стенах.
Не дожидаясь, пока доберутся и до него, Тодор бросился в ближайшую галерею, прижимая к груди бумаги, как младенца. И он уже преодолел большую часть пути, когда жуткие крики, слившиеся в единый вопль, заставили его обернуться.
Аллею перед замком затопил огонь, уничтожавший всё на своем пути. Кто-то решил уровнять шансы, сжигая и защитников и нападавших без разбору. Наслаждаться зрелищем Тодор не стал.