– Дознание, – грустно сказал Копплс, соображая, что бы значила эта возбужденность Трента. – Я пришел поблагодарить вас, мой друг, за то, что вы помогли утром Мабель. Я и не предполагал, что все это произведет на нее такое впечатление, да и держалась она великолепно, поэтому мне казалось, что я смогу быть на дознании до конца… Короче говоря, Мабель уже пришла в себя и очень признательна вам.
Трент заложил руки в карманы, наморщил лоб и ничего не ответил.
– Вот что, дорогой мистер Копплс, – сказал он после короткой паузы. Когда вы вошли, я как раз подбирался к очень любопытной части дела. Хотите посмотреть на полицейскую работу высокого класса? Это та самая работа, которую должен бы делать в эту минуту старик Марч. Может быть, он и занят этим, но я надеюсь, что нет. – Трент исчез в спальне и вскоре появился с большой доской, сервированной самыми разнообразными предметами. – Вот нож из слоновой кости для разрезания бумаги. Вот два бумажных листочка, вырезанных из дневника, моего собственного дневника. Вот бутылочка с зубным порошком, вот шкатулка из полированного грецкого ореха. Некоторые из этих вещей мне придется положить до ночи туда, где их место, в разных комнатах в доме Мандерсона. Такой уж я человек – ничто меня не останавливает: я одолжил их сегодня утром, когда все были на дознании… Теперь на доске находится только один предмет. Можете вы сказать, что это?
– Обыкновенный стеклянный сосуд. Может быть, чаша для ополаскивание пальцев после десерта. Я не вижу ничего странного, – завершил Копплс пристальное рассматривание.
– Действительно, ничего особенного, – ответил Трент. – Но тут-то и начинается самое забавное… Теперь возьмите эту маленькую пузатую бутылочку, Копплс, откройте ее. Узнаете ли вы, что в ней за порошок? В свое время вы имели дело с пудами такого порошка. Это смесь ртути и мела, его используют для младенцев. Это великая штука. А теперь я прошу вас посыпать порошком вот эту часть сосуда, что меж моих пальцев… Прекрасно! Вы, я вижу, проделывали такие штучки и прежде, Копплс. Вы опытный человек.
– Что вы! – растерянно ответил Копплс. – Объяните мне, ради бога, какой это я алхимией занимался?
– Сейчас увидите. – Трент щеточкой смахнул с сосуда порошок. – Смотрите! Вы не нашли в этой стекляшке ничего примечательного. А теперь? Смотрите!
– Невероятно! – изумился Копплс. – Я вижу отпечатки пальцев, их два…
– Да, – удовлетворенно откликнулся Трент. – Отпечатки большого и указательного пальцев. Указательный вот этот. Человеку ваших познаний едва ли стоит объяснять, что отличительные признаки этого пальца – спиральный завиток с симметрично расположенными дельтами. Отпечаток второго пальца – простая петля с сердцевиной и пятнадцатью окружностями. Я знаю, что их пятнадцать, потому что у меня два одинаковых отпечатка и я их внимательно изучил. Смотрите! – Он поднес негативы к свету. – Видите, они одинаковые! А раздвоение этого хребта? Вот оно и на другом. И маленький шрам у центра тут и там… Любой эксперт поклянется, что отпечатки на этом сосуде и отпечатки, которые я сфотографировал, сделаны одной и той же рукой.
– Где вы их сфотографировали? Что все это значит? – Копплс был потрясен.
– Я обнаружил их на внутренней стороне левой створки окна в спальне миссис Мандерсон. И сфотографировал, ибо не мог же я взять с собой окно… А этот вот сосуд из комнаты Мандерсона, в него он клал на ночь зубные протезы.
– Надеюсь, это не отпечатки пальцев Мабель?
– Конечно, нет, – решительно сказал Трент. – Они вдвое больше любого ее пальца.
– Стало быть, они принадлежат Мандерсону?
– Может быть. А теперь посмотрим, не можем ли мы подобрать этим отпечаткам еще одну пару? – Тихо насвистывая, Трент, необычайно бледный, откупорил пузатую бутылочку с мелким черным порошком. – Это сажа, – пояснил он, взял пинцетом один из листочков, вырезанных из его дневника, посыпал его порошком, через несколько секунд нежно отряхнул и молча протянул Копплсу. На чистом листке появились четкие отпечатки, в точности повторяющие те, что были на сосуде и на фотографической пластинке.
– Видите, тот же человек, – сказал Трент. – Я чувствовал, что приду к этому открытию, а теперь оно состоялось. – Голос его звучал жестко. Он подошел к окну. Копплс, ничего не понимая, смотрел на его неподвижную спину. – Не переживайте, Копплс. Я все вам расскажу в свое время. А сейчас я еще на полпути к истине со всеми своими бутылочками и порошками.
Глава 10
МИССИС МАНДЕРСОН
Миссис Мандерсон стояла у окна гостиной, смотрела на туман и моросящий дождь. С моря тянуло редкой для июня сыростью. Белая пелена висела над полями и где-то незримо сливалась с низким серым небом без единого просвета.
В дверь постучали. Она сказала «войдите» и вся подобралась, как это бывает, когда отвращение к миру настолько велико, что любое общение в тягость. Вошла горничная и сообщила о приходе мистера Трента. Он извиняется, добавила горничная, что вынужден беспокоить миссис Мандерсон в такой ранний час, но дело у него важное и срочное.
Миссис Мандерсон глянула в зеркало, покачала головой и велела пригласить мистера Трента. Когда он вошел, она отметила в его лице усталость и настороженность и почувствовала, что разговор будет для нее нелегким.
– Если можно, я сразу приступлю к делу, – сказал Трент, пожав протянутую ему руку. – Я должен успеть к поезду на Бишопсбридж. Поезд отходит в двенадцать часов, и мне надо уладить дела, которые касаются только вас, миссис Мандерсон. Полночи я работал, полночи думал и теперь знаю, что я должен делать.
– У вас усталый вид, – приветливо сказала миссис Мандерсон. – Присядьте, пожалуйста… Спрашивайте меня обо всем, что вас интересует, мистер Трент, и я постараюсь ответить, если смогу. Моего положения это не ухудшит, поверьте…
– Миссис Мандерсон, – помедлив, сказал Трент, – мне бы действительно не хотелось ухудшать вашего положения. Поэтому я обещаю все, что вы сочтете необходимым сохранить в тайне, оставить между нами… Сможете ли вы ответить на мои вопросы, решайте сами. В статьях я использую только то, что вы разрешите мне опубликовать, ни на слово больше. Речь идет о причинах, вызвавших смерть вашего мужа. Похоже, никто другой о них не подозревает и вряд ли заподозрит. То, что я обнаружил, думаю, будет серьезным ударом для вас. Если вы дадите мне понять, что так оно и есть, я готов уничтожить рукопись. Трент выложил на маленький столик продолговатый конверт. – Здесь, помимо короткой записи личного характера моему редактору, объемистое послание для «Рекорда». Теперь вы можете либо отказаться от разговора со мной, и тогда в силу обязанности перед моими нанимателями я должен передать материалы редактору, чтобы он поступил с ними по своему усмотрению, либо вы – никто другой этого сделать не в силах – подтвердите то, что я открыл. В таком случае я еще сохраню право отнестись к делу как джентльмен и как человек, – он секунду поколебался, – как человек, который желает вам добра. – Он взглянул на ее ничего не выражающее лицо и счел необходимым уточнить:
– Вы внимательно следили за ходом моих мыслей, миссис Мандерсон?
Она была такой же, как на дознании, – руки опущены и сцеплены впереди, плечи прямые. Поза каменного спокойствия.
– Я все поняла, – со вздохом ответила миссис Мандерсон. – Я не знаю, что вы обнаружили, но это хорошо, благородно с вашей стороны, что вы пришли ко мне по этому поводу. Надеюсь, вы расскажете мне все.
– Возможно, я не смогу сделать этого, – сказал Трент. – Таила, если она не ваша, принадлежит моей газете. Если же я выясню, что при этом будет задето ваше достоинство, я вручу вам свои записи, и вы можете их уничтожить. Поверьте, это трудный час в моей жизни. Не я создавал эту тайну, но я в ответе за нее… Первое, что я попрошу вас сказать мне: на дознании вы показали, что не имеете представления, почему, по каким причинам муж резко изменил свое отношение к вам, стал недоверчив и замкнут. Верно ли это?
У миссис Мандерсон поднялись брови, она покраснела и быстро поднялась со стула. Трент взял со стола конверт, и в неторопливом его жесте было сожаление, что разговор не состоялся. Он встал, однако миссис Мандерсон остановила его порывистым движением руки:
– Иначе говоря, вы спрашиваете меня, мистер Трент, не совершила ли я клятвопреступления?
– Простите, миссис Мандерсон. К сожалению, я пришел к вам не с визитом вежливости. И должен сообщить, я не сторонник истины, что якобы шила в мешке не утаишь… – Он умолк, ожидая, что его прогонят. Но миссис Мандерсон молча отошла к окну, и он смотрел, как напряглись и вдруг опали ее плечи, как она вглядывалась в непогоду за окном, повернувшись к нему спиной, словно была одна ее скорбь, а его, Трента, не существовало вовсе.