— Придёт? — усомнился Малинин. — Поздно уже.
— Придёт, — голос старого полицейского стал жёстким. — Когда я зову — все приходят. Сергей Сергеевич, пока Лёша ест, повторите-ка вы ещё разок обо всём, что разведали.
Малинин рассказал о том, что «Щебнев» подозревается в краже на выставке и Муравьёв подключил к его розыску всю московскую полицию, о своём архивном поиске…
— Муравьёв считает, что это действительно, «валеты», — глаза Малинина азартно заблестели. — Да, чуть не забыл — полковник велел организовать плотное наружное наблюдение за извозчиком Ждановым. Думаю не сегодня, так завтра мы.
— Убили сегодня Жданова.
— Как. как убили?
— Как, как. Гирькой по голове. Вот тебе и вся помощь от твоего Муравьёва.
Слушая рассказ Алексея о Щёголе, взявшем всю власть на Грачёвке, о Борисовском-младшем и малолетней девице, о разговоре с Лансиньяком, об убийстве в Сокольниках Карасёв мрачнел всё больше и больше.
— Да уж, крутая каша заварилась, — задумчиво произнёс он. — Не знаю как и расхлёбывать станем. А насчёт Кости Муравьёва ты, Лёша, не прав. В сыскном у него, чего скрывать, всякой сволоты много. Но сам он мужик порядочный — не продажный.
В дверь постучали.
— Дядя Аристарх! Можно к вам?
— Пашка, шёпотом сказал Карасёв и указал пальцем на дверь ведущую в другую комнату. — Спрячьтесь, не время, потом позову.
Через неплотно прикрытую дверь было слышно каждое слово.
— Здравствуй Паша. Что-то долго тебя ждать пришлось?
— На убийство выезжал дядя Аристарх.
— Что поделаешь, такая уж у нас с тобой служба — хлопот много, жалования мало. Хватает на жизнь-то?
— Пока хватает. А вот как свою семью заведу, будет негусто.
— Неужто дружки твои плохо платят?
— Какие ещё дружки?
— Да те, что рысаками приторговывают.
— Вы, что-то путаете, дядя Аристарх. Я с барышниками дел не имею. Да и в лошадях не разбираюсь.
— А книгу для чего тогда взял во время обыска у «жучка» Евсеева?
— Какую… какую книгу?
— Зелёную с золотом. Опись меншиковского завода. Молчишь? Входите, ребята.
Они вошли. Алексей посмотрел на Павла Баяновского и сразу понял — не тот. Полицейский офицер, который по словам Гоши Ростовцева подсел к нему и Михаю-цыгану в трактире «Молдавия» и рассказал о немыслимой резвости родного брата Красивого-Молодца, был с аршинными усищами и бакенбардами, но без бороды. А у этого борода, как у нынешнего императора. Такую, за пару недель, не отрастишь.
— Позвольте полюбопытствовать, давно бороду носите? — на всякий случай, спросил Лавровский.
— Да с год уже, — растерянно ответил полицейский.
— Аристарх Матвеевич, это не он, — категорично заявил Алексей. — Тот который связан с «хороводом» безбородый.
— Тот, не тот… Ничего не понимаю, — рявкнул Карасёв. — Выходит Сашка Соколов врёт, что Пашка книгу взял?! Не верю! Соколов напраслину возводить не станет.
Баяновский побагровел, как рак:
— Книгу взял я.
— Зачем она вам, если вы не лошадник? — удивился Малинин.
— Хотел полицмейстеру Огарёву на день ангела подарить.
— Эх, дурья твоя башка. Учу, учу тебя, а всё без толку, — вздохнул Карасёв. — Этой книжке красная цена пара целковых, а как вещественное доказательство она дорого стоит. Ладно, завтра, на свежую голову покумекаю, как её к делу приобщить.
По голосу и виду Аристарха Матвеевича чувствовалось — он доволен тем, что Пашка Баяновский, которого он с пелёнок знает, с мошенниками не связан. Присвоение важного вещественного доказательства проступок, конечно, то же серьёзный, но святых в полиции нет.
— Переволновался я, что-то, — сказал он. — Сразу и не засну. Надо рюмочку опрокинуть. Составьте-ка молодые люди старику компанию. Коньячок у меня хороший найдётся
Под коньячок с лимончиком завязалась беседа неспешная. Но Алексей в любой обстановке не забывал о том, что он репортёр и следовательно обязан знать обо всех происшествиях в городе.
— Вы говорили, что выезжали на убийство? — спросил он Баяновского.
— Да. Возле «Молдавии» человека застрелили.
— Застрелили? — изумился Лавровский. Случалось в Москве резали, душили, травили ядом. Могли и гирькой по голове угостить, а вот стреляли крайне редко. — Кого, если не секрет?
— Да какие тут секреты, если репортёры со всех газет сбежались. Погибший был личностью довольно известной
— бывший ресторанный певец Михай Фэгэраш.
Лавровский взглянул на настенные часы. Около двух ночи. Сегодняшний номер «Московского листка» начнут печатать самое позднее через полчаса. Не успею, подумал он, да и другое сейчас важнее — выяснить все подробности.