— А пивная её где?
— Сергей, неужели ты полагаешь, что пристав станет докладывать репортёру, где на его участке находятся незаконно открытые пивные? Но думаю, заведение её рядом с квартирой… А это что за грохот?
От Самотёки к Трубной площади тащился ассенизационный обоз — десяток телег, каждая из которых была запряжена парой старых, облезлых кляч. Бочки ещё были пустые, поэтому подпрыгивая на мостовой гремели и дребезжали на всю округу.
Возница первой телеги, могучий, косая сажень в плечах, старик с окладистой сивой бородой, вальяжно устроился в верёвочном сиденье между бочкой и лошадьми. Поравнявшись с Алексеем, он пророкотал густым басом:
— Слышь, мил человек, мы в этих краях впервой. Подскажи, где тут Безымянный переулок?
— Повернёшь сейчас направо в Малый Сергиевский. Потом налево. Это и будет Безымянный.
— Дай бог тебе здоровья! Но, родимая, пошла!
«Золотари», так называли в Москве ассенизаторов, свернули на Грачёвку.
Весь день стояла жара. А сейчас, вдруг, начал накрапывать мелкий, почти осенний, дождик. Стало прохладно.
— Застегни сюртук, — посоветовал Алексей приятелю. — Прохладно.
— Нет. У меня револьвер сзади, за поясом. А ты свой кастет не забыл?
— Обижаешь, мой друг, обижаешь. А вот и Малый Колосов. Споём, как Матвеечу обещали?
— Давай, — согласился Сергей и прокашлявшись затянул:
Есть в столице Москве
Очень шумный квартал -
Он Козихой Большой называется.
От зари до зари, лишь зажгут фонари,
Вереницей студенты шатаются.
Они горькую пьют, они песни поют,
И ещё кое-чем занимаются!
Но Алексей его не поддержал:
— Да ты, что Сергей? Эдак от нас с тобой все шарахаться будут. Что со студентов взять? Денег у них отродясь не водилось, а мордобитием заняться завсегда рады. Мы с тобой, мой друг не пьяные студенты, а люди солидные. Правда, загулявшие малость. Ты купец, из самого Парижу недавно вернулся. Вон стрижка-то у тебя самое модьё — «а ля капуль». Ну а я приказчик твой доверенный. Посидели, понимаешь в «Эрмитаже», выпили само собой. И взыграла удаль молодецкая — женского полу нам надобно… Песня нам, вот какая подойдёт:
Бывало, задавал обеды,
Шампанское лилось рекой.
Теперь же корки хлеба нету,
На шкалик нету, братец мой!
— А вот это ты Лексей врёшь! И на шкалик у нас есть, и на ведро! — пьяно, засмеялся Малинин и подхватил песню:
Бывало, захожу я к «Яру»
Швейцар бежит ко мне стрелой.
Теперь же гонят все по шее
На шкалик дай мне братец мой.
Оказалось, что в Малом Колосовом переулке совсем не так темно, как на бульваре. С двух сторон тянулись ряды домов и домишек с красными фонарями и ярко освященными окнами. Двери некоторых из них были открыты настежь и оттуда доносились весёлые звуки роялей и скрипок, гитар и гармоник.
Молодая пухлая блондинка, стоявшая у одной из дверей, послала им воздушный поцелуй и призывно поманила рукой.
— Нам не туда, — тихо сказал Алексей напарнику. — Интересная для нас с тобой публика по официальным борделям не сидит. У них притоны в глухих дворах.
Он сделал жест в сторону ближайшей арки, ведущий во двор. Оттуда сразу же шагнула им на встречу ярко одетая стройная брюнетка.
— Мужчины, угостите папироской.
— Это мы с превеликим нашим удовольствием, мамзель, — Алексей достал массивный серебряный портсигар. Его в прошлом году подарил Лавровскому управляющий призовой конюшней и конным заводом Малютина, за то, что нашел Алексей среди их конюхов иуду, связавшегося с мошенниками. Вещь красивая и дорогая, но жутко неудобная. Обычно Лавровский им не пользовался. Но ради сегодняшнего случая взял с собой. И самых дорогих папирос купил.
Брюнетка оценила и портсигар Алексея, и папиросы, и костюм его спутника.
— Пойдёмте ко мне, — предложила она. — Я не из дома терпимости, от себя работаю. У меня уютно. Есть даже шампанское.
— Я бы с превеликим удовольствием, — облизнулся Алексей. — Да вот хозяин… Приспичило, вишь ему, пива холодного испить.
— Да, хочу пива «Трёхгорного», — заплетающимся языком, подтвердил Малинин.
— Будет тебе и пиво хорошее, красавчик, — пообещала брюнетка.
— А вот это ты, врешь! — погрозил ей пальцем Малинин. — На всей Грачёвке хорошее пиво только у пол… полковницы…
— Замучил он меня совсем этой полковницей, — вздохнул Алексей и протянул женщине рублёвую бумажку. — Подскажи, где её пивная? Свожу своего «облома» туда, да и завалимся к тебе до утра.