— Николай Иванович, а вы «валетов» знали?
— Было. Знавал и Пашку Шпейера, и Огонь-Догановского, и братьев Давыдовских. А тебе на что? Или роман писать надумал?
Сочиняя и сразу же печатая по главам свой роман о разбойнике Ваське Чуркине, Пастухов чрезвычайно ревниво относился к появлению возможных конкурентов.
— Какой там роман! Просто один мой друг, да вы его знаете — Сергей Малинин, полагает, что за всем этим стоят «валеты».
Пастухов задумался:
— Очень даже возможно. По размаху и выдумке на них похоже. И вот ещё — показалось мне на днях, будто Мишку Сидорова встретил.
— А это кто такой?
— Правая рука Шпейера. Только он всё время в тени держался. Да и рядиться большой мастак. Оделся он раз ахтырским гусаром и затеял свататься к дочери одного толстосума. Заодно и к мамаше её подкатил. Тысяч в двадцать им ухаживания обошлись. На суде об этом умолчали. К чему почтенных людей позорить? Да и самого Мишки на процессе не было — сбежали они вместе со Шпейером.
— А какой он из себя?
— Они с Пашкой Шпейером как две капли воды — среднего роста, плотные, усы и бороды всегда брили.
Алексей попытался продолжить расспросы, но Пастухов остановил его:
— Ладно, иди. У меня на сегодня дел ещё много. С таким «гвоздём», как ты принёс, можно и об экстренном выпуске подумать.
Судебный следователь по особо важным делам Быковский — полный мужчина средних лет, с круглым добродушным лицом и хитрыми цепкими глазами — встретил Алексея, как всегда, доброжелательно. Шутливо погрозил пальцем:
— Ох, и заварили вы кашу, батенька! Только я было в деревню собрался, мечтал на рыбалку сходить, по грибы… А с вашей лёгкой руки, мне такое дело подсунули. Вся Москва судачит — тринадцать арестованных, причём среди них умалишённый и малолетняя, четыре покойника.
— Почему с моей?
— Не скромничайте, мне всё известно. И про то, как Евсеев «чистосердечные признания» писал, и кто Карлушку Гехта в полицию привёз, кто на купца «Щебнева» первым вышел. А вы знаете кто он такой на самом деле?
— Знаю. Михаил Сидоров, правая рука атамана «червонных валетов».
— Обо всём, следовательно, осведомлены.
— Если бы, — вздохнул Лавровский. — Например, я не знаю где сейчас мазуринские лошади.
— Какие такие лошади? — удивился Быковский. — Рассказывайте всё на чистоту, батенька. Прежний опыт показывает, что от вашей откровенности дело всегда выигрывает.
— От нашей откровенности, — поправил Алексей.
— Разумеется. Имел удовольствие убедиться — тайны следствия хранить умеете.
Алексей рассказал о странной сделке покойного Митрофана Мазурина, в результате которой покойный же ныне Ситников за бесценок получил таких классных кобыл как Арфа, Удачная и Шипка; о том, каким образом проститутка с Грачёвки стала хозяйкой борисовского Эммина-Варвара.
Быковский, заложив руки за спину, расхаживал по кабинету. Это было верным признаком того, что услышанное для него новость и весьма важная:
— Интересный сюжет получается. Ситников, к сожалению, ничего уже не расскажет. А вот с Феоной Губиной я сегодня же потолкую… А мазуринские лошади, значит, в воскресенье не бегут?
— Выходит, что так.
— Экая досада! Я хотел в заезде четырёхлеток на Шипку поставить. А теперь не знаю как и быть! Говорят на конюшню князя Вяземского новую кобылу привели — Чарусу. Вы её, часом, не видели?
— Видел. Резвая. Но боюсь, собьётся. Да и колюбакинскую Чаровницу в расчёт принимать надо. Узнаю, что — поделюсь. А вот в Императорском призе ставьте на Полкана — ему равных нет.
— Позвольте, батенька, но Размах его три раза обходил!
— Да когда это было! В прошлом году?
Быковский хотел что-то возразить, но взгляд его упал на настольные часы:
— Ох, заговорились мы с вами. Мне в тюремный замок ехать, на допрос.
— Василий Романович, а как насчёт взаимной откровенности?
— Спрашивайте.
— Почему Кейзер отказался вести предварительное следствие я знаю…
— Откуда? В прочем, догадываюсь. Ваш приятель сейчас в большом фаворе у Муравьёва. Но я вас перебил, продолжайте.
— Объясните мне с какого рожна Кейзер велел следить за мной? Надеюсь это не секрет?
— Нет в этом никакого секрета, — Быковский достал из папки какую-то бумагу. — Это письмо он получил в ночь со среды на четверг. Не по почте — неизвестный передал дворнику. Полюбопытствуйте.
В письме, пожелавший остаться неизвестным, доброжелатель сообщал о том, что на бегах орудует шайка опасных преступников. Они подмяли под себя всех букмекеров; а несговорчивого Митьку Кумакина жизни лишили. Ведут мошенническую торговлю лошадьми, выдавая кляч за породистых рысаков. Кража на