Последнее дело Ван Гога
Последнее дело Ван Гога
Дмитрий Гужвенко, Денис Овсяник
Участник конкурса SURVARIUM-2014
Последнее дело Ван Гога
Зловоние нечистот душило тугой петлей, и даже не спасала плотная матерчатая повязка. Смрадная мусорная яма, организованная из широкого раскола в земле, прикрывалась сверху вычурно изогнутым корнем. Исполинский кряжистый дуб раскинул повсюду свои цепкие лапы, вспарывая и разрывая немощную землю. Коренья завивались кольцами, образовывая исполинские дуги, и служили отменным укрытием от посторонних глаз. Кое-где с поврежденной основы дуба сочилась белая жижа. Ее капельки срывались на дно ямы и с шипением изъедали то, что находилось внизу. Каждая станция харьковского метрополитена гордилась чем-то уникальным: кто-то делал изысканный по вкусу чай из листьев такого вот дуба, кто-то торговал энзэшными запасами. «Госпром» давно завоевал имидж станции обслуживания. Лишь изредка выбираясь на поверхность, подземники влачили жалкое существование без солнца. Массивный стальной рычаг, коротко лязгнув, соскочил с пружины. Придавленная крыса беспомощно затрепыхала лапками и огласила трещину предсмертным писком. Короткий взмах ножом - писк прекратился. Даже несмотря на то, что голова уже не принадлежала тельцу, оно все еще судорожно шевелило конечностями. Маленькие тощие пальчики взяли мертвую крысу за хвост и поднесли к глазам. В едва освещенном укрытии сложно было определить, какого они цвета. Да бродягу это и не волновало. Подойдя всего несколько секунд назад, он тихонько замер в дальнем закутке и наблюдал за действиями шестилетнего парнишки. Малец, орудуя двумя корявыми, но очень острыми ножами, бойко принялся за дело, которое, судя по отточенным движениям, выполнял отнюдь не впервые. Он потрошил добычу. Бродяга внимательно смотрел и только диву давался. А ведь это именно то, что ему нужно! Нарочито шаркая по мусору ботинками с высокими берцами и прорезиненной подошвой, он подошел к молодому охотнику. Тот отпрянул назад на пару шагов, оставив шкуру, но успев схватить тушку за задние лапы. Тощий, настороженный, в замызганной одежонке, малец и сам был похож на крысенка. От этой мысли на небритом лице появилась щербатая улыбка. - Мир-свет вашей станции! - дружелюбно сказал бродяга, останавливаясь перед крысоловкой. В ответ - молчание. Может, родители до сих пор учат его не общаться с незнакомцами? Смешно. - Давно я у вас не был. Проводишь? Предложение, по сути, глупое: вот он, вход, рукой подать - эта расщелина совсем недалеко от поста. Но как иначе не спугнуть пацана, Ван Гог не знал. Идти на станцию надо в любом случае - во-первых, это единственный путь в аномальный центр города, да и, во-вторых, дельце провернуть одно надо бы, а то десять патронов в «акаше» не придавали уверенности в жизни. А тут еще и такой чумазый подарок судьбы. Подумав, малец согласно кивнул и взял тушку на руки, словно жених драгоценную невесту. Видно, гордится добычей. Ван Гог что-то прикинул в уме. До станции было пару минут ходу. А железо надо ковать, пока горячо... Два бледно-желтых пятна от фонариков выхватывали из темноты подточенные ржавчиной шпалы рельс, выбоины в бетоне и наросты светящегося мха, которые бродяга с мальчишкой старались обходить. Мох жил своей особой жизнью: шевелил ворсинками и источал слабое мерцание, которое меняло свою интенсивность, ощущая человеческое тепло. Вместо кабелей на подпорках разместились похожие на удавов, словно смазанные жиром, корни каких-то растений. Они могли питать что угодно: как обычные с виду деревья, наподобие того раскидистого дуба, так и невзрачные кустики, которые под землей разрослись в такую вот мерзопакостную дрянь. - Тебя как звать-то, охотник? - спросил Ван Гог, подтягивая громадный баул за спиной. - Меня Демидом. Его маленький спутник не торопился с ответом. Не хочет разговаривать? Или не может? Очень много ущербных детей стало рождаться в последние годы. Глухой, немой - полбеды. Беда - когда урод. Но с этим стали свыкаться. Потому что поняли: судьба такая и от нее никуда не уйти. Надо бы паренька разговорить. Ван Гог знал верный способ. - Любишь сладкое? - спросил он. Тот мигом обратил взор к взрослому. Блеск в глазах сказал больше всяких слов. - Держи, - движением фокусника бродяга развернул пустовавшую только что ладонь, и мальчик, к своему величайшему удивлению, увидел на ней желтый кубик сахара. Впрочем, брать не торопился. - Угощайся, не стесняйся, - Ван Гог подвинул ладонь ближе к лицу парнишки. - Задаром. Ноздри жадно втянули дивный запах сахара и не только. Было еще что-то смутно знакомое. Малец взял кубик испачканными в крысиной крови пальцами и сразу положил на язык, не отрывая взгляда от незнакомого мужчины. Раз он угощает сахаром, значит, добрый. Вот злой дядька Корней всегда гонит от своих полок со сладостями. Боится, что стащат. А этот - на, пожалуйста. Довольная улыбка растянулась на грязной мордашке. - Хоть бы спасибо сказал, - шутливо укорил спутника Ван Гог. Тот лишь кивнул. Последние надежды Демида рассыпались прахом. Немой. А с дугой стороны, что с того? Даже лучше, что немой. Главное, чтоб со слухом проблем не было. - Ничего, - погладил он паренька по загривку ладонью-лопатой. - И не таких видал. Живут. Звезд с неба не хватают, но живут... Вы тут, под землей, совсем звезд не хватаете. Кроты. Не видите наружных красот. Дальше ста метров от станции носу не показываете. Малец яростно замотал головой, явно пытаясь возразить. - Подумаешь, зелень разрослась, подвинула нас, - кивнул бродяга на свод тоннеля. - А знаешь, как мы раньше эту зелень теснили? Уничтожали гектарами почем зря. Для своего блага, для удовольствия. Книжечки там, тетрадочки, брошюрки, плакатики. Это, брат, реванш. Реванш зеленого мира. Но нужно не прятаться, как черепаха в панцирь. Нужно жить сообща. Уверен, что ты уже сделал первые шаги к такой жизни, иначе что бы ты делал там, наверху. Юный охотник увлеченно раскрыл рот. Тут же появился второй кусочек сахара. Ого! У этого дядьки, видать, их много! Рот тотчас закрылся, поглощая сладость. - Хотел бы повидать, что в городе творится? - спросил Ван Гог. Паренек интенсивно закивал. Демид убедительно продолжил: - Вот это разговор. Я ведь бродяга, слыхал о таких? И живу я снаружи, - он указал вверх. - Так что могу и тебя с собой взять. Но беру я только тех, кто хорошо себя ведет. Малец в неописуемом удивлении вытаращился на провожатого. А потом указал пальцем на прорезиненную куртку бродяги. - Смышленый, боец. И тебе такую сошьем, - усмехнулся Ван Гог, открывая ряд подгнивших зубов, которые можно уже было рассмотреть в свете приближающейся станции. До нее оставалось метров двадцать. Видно было двоих внутренних караульных, которые внимательно всматривались в тоннель, изучая идущих. - И не только куртку сошьем. У меня даже респиратор есть старый. Подгоним под твою макушку, - хлопнул Ван Гог по заплечному баулу. А потом неожиданно той же рукой поднес к глазам крысолова еще два кусочка сахара. - На-ка вот еще. И как это он так ловко? Парнишка был в восторге от нового знакомого. Бродяга, фокусник, добряк! В блестящих глазах мальца Демид прочел восхищение. Он опустил сахар в маленький карман тужурки. - Потом съешь, не все сразу. Можно считать, дело сделано. - Мир-свет, - поздоровался он с дежурными, озирая политую тусклым светом коптилок станцию. Один караульный кивнул, второй ответил: - Привет, Ван Гог. Какими судьбами? - По делам я тут, Сява. Как всегда. Улыбка Демида обезоруживала. - Чего это Санька с тобой? - кивнул небритый Сява на пацаненка. - Напугал, небось? - Его напугаешь. Видел я, как он добычу потрошит. Будущий бродяга. Санька весь засиял от гордости. - Немой? - спросил Ван Гог. - А ты сам не догадался? - Сява плюнул сквозь зубы на пути. - Санька, значит? - Демид потрепал жиденькие волосы крысолова. - Ну, неси добычу мамке. Заждалась, наверно. Малец дернулся бежать, да бродяга придержал его за ворот. - Погоди. Помнишь наш разговор? - подмигнул он пареньку. - Если захочешь сахару - ищи меня... - он окинул быстрым взглядом станцию. С последнего визита ничего не изменилось, - ...вон у ночлежки. Понял? Санька кивнул и убежал. Хороший получится из пацана преемник. Многому предстоит научить его, но... подождем еще, как дела сложатся. Сява как-то пристально рассматривал Демида, и это не понравилось бродяге. - Не так что? - Ты, Ван Гог,