Во входную дверь домика ворвался Тедрос с раскрасневшимся от раздражения лицом.
– А, вот ты где! – воскликнул он и, увидев Агату, покраснел еще больше. Можно сказать, побагровел. – Агата, ты меня решила в могилу свести, что ли? Кричу, бегаю, суечусь как дурак, не знаю уже, что и подумать, а ты в прятки решила со мной поиграть, да? Тоже мне, нашла место и время! – тут Тедрос заметил на лице Агаты кровь и сразу сбавил тон: – Что с тобой?
Агата покачала головой и всхлипнула…
Снаружи донесся женский крик.
Агата и Тедрос замерли на месте и одновременно прошептали одними губами:
– Ума!
Принц бросился к двери, Агата поковыляла следом за ним.
Принцесса Ума сидела под деревом рядом с телами гномов. Неподвижными, широко распахнутыми глазами она уставилась в небо, раскинутые в стороны руки и ноги были безвольны и безжизненны, как у фарфоровой куклы.
Тедрос опустился перед Умой на колени, потряс ее за плечи. Ума на это никак не отреагировала.
– Да что это с ней такое, черт побери?! – крикнул принц.
Агата, присев рядом с Умой, провела пальцами по ее лицу.
Кожа на лице принцессы была живой, эластичной, хотя и мертвенно-бледной.
– Окаменение, – сказала Агата, вспоминая, как сама однажды применила это заклятие против учителей.
– Как его снять, помнишь? – спросил Тедрос.
– Снять это заклятие может только тот, кто его наложил, – покачала головой Агата. – А наложила его ведьма… Да, та ведьма…
– Какая еще ведьма?! – раздраженно воскликнул Тедрос, но Агате было не до него – она обшаривала глазами поляну и окрестный лес. Нет, здесь эту старую каргу им ни за что не найти, поэтому еще неизвестно, сколько времени принцесса Ума будет оставаться ни жива ни мертва.
«Нет, только не это! – подумала Агата, закрывая лицо ладонями. – Конец всем надеждам. Как же мы теперь доберемся до Софи?»
– Агата…
– Потом, – отмахнулась она.
– Агата, смотри…
– Я же сказала… – начала Агата, но тут же замолчала.
На коленях у Тедроса сидел голубь – тот самый, которого они видели возле колодца, – и сердито ворковал.
– Что он говорит? – спросил Тедрос у Агаты.
– Откуда я знаю?
– Но ты же училась общаться с животными.
– Ага, училась. И при этом школу едва не спалила… – Агата замолчала, потому что голубь перестал ворковать и вместо этого принялся чертить кончиком крыла по грязи. – Эй, почему он рисует слона?
Голубь громко заворковал – можно было подумать, что он сердится, – и начал подправлять свой рисунок.
– Нет, это не слон. Это куница, – сказал Тедрос. – Видишь, какие уши?
– А по-моему, мышь…
– Или енот.
Не прекращая чертить крылом по грязи, голубь страдальчески закатил глаза.
– А, теперь понятно, – сказала Агата. – Это кролик.
– Точно, кролик, – согласился Тедрос. – А зачем он нарисовал кролика?
Голубь затопал лапками и стал тыкать крылом куда-то в сторону.
Тедрос и Агата посмотрели в том направлении. Сначала они не увидели ничего, а потом из-за дерева вышел жирный лысеющий белый кролик в грязной синей жилетке с вышитым на левой стороне груди серебряным лебедем, с нелепым галстуком на шее и криво сидящих на носу очках. Он вытащил из жилетки карманные часы, открыл, нетерпеливо постучал лапой пор циферблату и засеменил по грязной тропинке прочь от ужасной поляны.
– Мне кажется, он хочет, чтобы мы пошли за ним, – сказала Агата.
– Тогда чего мы ждем? – ответил Тедрос, закидывая окаменевшую Уму на плечо. – И то сказать, оставаться на этой поляне нам совершенно ни к чему. Пойдем, пока нас не прирезали, как гномов!
– Но мы же не знаем, куда он собирается нас вести, – возразила Агата. – Стоит ли так уж доверять какому-то странному зверьку с галстуком на шее?
– Знаешь, чем скорее мы отсюда уберемся, тем быстрее найдем кого-нибудь, кто поможет расколдовать Уму.
И они отправились в путь вслед за кроликом. Вскоре на лес опустились сумерки, а там и ночь навалилась – темная, непроглядная. Хорошо еще, что кролик, за которым шли Тедрос и Агата, двигался медленно, чинно, иначе они давно уже потеряли бы его из виду. В ночном лесу, как водится, слышалось уханье, поскрипывание, потрескивание и другие зловещие звуки.
Откуда-то появились сучки, то и дело хватавшие путников за одежду, и норовившие хлестнуть по глазам ветки, но Агата старалась не обращать на эти мелкие неприятности внимания. Гораздо страшнее были глаза – желтые и красные, они все чаще вспыхивали среди густой листвы, предупреждая, что опасность приближается, и притом очень быстро. «Эх, если бы мы только знали, где находится штаб-квартира Лиги! – с тоской размышляла Агата. – Мама жизнью своей пожертвовала, чтобы мы добрались до этой самой Лиги. А я даже не удосужилась в свое время спросить Уму, куда мы направляемся. Почему я такая дура, никогда ни о чем не позабочусь заранее? Вот и тащись теперь неведомо куда за каким-то сумасшедшим кроликом, да еще с окаменевшей учительницей на руках».