— Я и не собирался устраивать состязание. И не захотел бы тебя, будь ты легкой добычей. Просто я подумал, что поступлю справедливо, если буду с тобой честен до конца.
Энди была взрослой женщиной, на ее пути встречалось немало мужчин, и все же она растерялась. Она не знала, как вести себя с Лайоном, не могла разобраться в своих чувствах к нему. А вдруг он всего лишь хочет усыпить ее бдительность, чтобы потом помешать взять интервью?
Нет, такой поцелуй не мог быть фальшивым. Но если это так, то мир потерял в лице мистера Рэтлифа-младшего великолепного актера. В таком случае лучше сразу поставить все точки над «i».
— Я буду делать свою работу, Лайон, что бы ни произошло между нами. Никто и ничто не помешает мне быть объективной. И уж конечно, я не предполагала, что между нами могут возникнуть личные отношения.
— Я тоже не знал, что увлекусь тобой. Но отношения к этим интервью я не изменил.
— Тебе нечего опасаться с моей стороны.
— Это ты берегись, если я почувствую, что твои намерения не так чисты, как ты это представляешь.
На этой зловещей ноте он обернулся к выходу и, увидев, что ливень перешел в мелкий моросящий дождь, сказал:
— Нам лучше поторопиться домой. Отец и Грейси будут волноваться.
Когда Энди и Лайон, промокшие до нитки, вошли в кухню, генерал и Грейси не только не проявляли признаков беспокойства, но были в полном восторге и от души смеялись над Энди, которая неуклюже шлепала по полу в разъезжающихся сандалиях.
— Поскольку вы так и не объявились к ленчу, генерал перекусил прямо здесь, на кухне. — Грейси сочла нужным объяснить, почему ее хозяин оккупировал дальний угол разделочного стола.
— Очень вкусный суп, — сказал он. — Рекомендую обсохнуть и отведать его.
Молодые люди поспешили последовать его совету. Переодевшись, Энди вышла в коридор и увидела Лайона, притворявшего за собой дверь своей комнаты. Из чисто женского любопытства она не могла не узнать, что находится за этой дверью.
— Ты похожа на школьницу, — сказал он шутливо, дернув ее за мокрый хвост. — Хотя тебе идет. — Взгляд, которым он окинул Энди, был красноречивее всяких слов. — Просто чтоб ты знала — та вязаная штучка понравилась мне больше.
На этот раз Энди была в хлопчатобумажной рубашке с погончиками.
— Что еще можно ожидать от такого убежденного защитника домостроя, как ты.
— Точно подмечено. — Он обаятельно улыбнулся.
Во время обеда Лайон пребывал в хорошем настроении. Покончив с едой, он натянул плащ и нахлобучил соломенную шляпу. Точно такую же унес ветер.
— На ранчо много работы, и я не могу сидеть без дела. Увидимся за ужином, — сказал он всем, но при этом смотрел на Энди.
Подмигнув ей, он вышел во двор. Энди поспешно отвела глаза, надеясь, что генерал и Грейси ничего не заметили. Но — увы — ее надежды были напрасны.
— Я немного вздремну, Энди. Потом, если пожелаете, поговорим о работе. Я буду в вашем распоряжении до ужина.
— Спасибо, генерал.
— Прекрасный суп, Грейси, — повторил он, выезжая из кухни.
— Бедняга, он почти ничего не может есть.
Энди принялась помогать Грейси убирать сo стола.
— Он очень болен? — тихо спросила она.
— Очень. Я стараюсь подготовить себя к неизбежному, но знаю, что мне будет ужасно горько, когда он покинет этот мир. Это великий человек, Энди.
— Я это поняла, как только увидела его. Вы работаете у него уже много лет?
— Почти сорок. Я была девчонкой, всего двадцати лет, когда они с миссис Рэтлиф наняли меня. Она была настоящая леди. Нежная, как цветок. И всю себя отдавала мужу и сыну. После смерти Розмари генерал не посмотрел ни на одну женщину, хотя я считала, что Лайо-ну нужна мать. Мне кажется, генерал подсознательно возложил эту роль на меня.
— Лайон рассказывал мне, что вы заботились о нем, как мать.
Грейси перестала вытирать стол:
— Он это сказал? Ну тогда мне, наверное, удалось стать неплохой заменой его бедной матушки. Я очень беспокоюсь за мальчика. Его гложет злоба, и это пугает меня.
— Он говорил, что был женат.
— На самой красивой из девушек, каких мне доводилось видеть. — Тут она поморщилась, Как от скверного запаха. — Но красота скрывала истинное ее лицо. Со дня их несчастной женитьбы она не давала Лайону ни дня покоя. То это ей не так, то другое. Вечно-то она хныкала да жаловалась. Она, видите ли, «влачила жалкое существование в этой глуши, понапрасну растрачивала свои молодые годы». А ей хотелось, чтобы жизнь вокруг нее била ключом. Она всегда мечтала стать моделью и сделать карьеру в мире моды. И вот однажды она упорхнула в Нью-Йорк. И больше мы ее не видели. Для нас с генералом это было счастливое избавление. А Лайон переживал. Не сказать, чтобы он больно скучал по ней. Честно говоря, я думаю, он тоже был рад, что она уехала. Но все же что-то эта женщина перевернула в его душе.