— Эти люди, их двое, и с ними, очень большого размера, дрессированный кот, появились лишь четыре дня назад. Так утверждает госпитальер Макарий, на постоялом дворе которого они сейчас живут. Раньше их в городе никто не видел, — правый уголок рта говорящего дважды дернулся вверх, — поверь мне.
— Я верю тебе Маттавия, но что тебя так обеспокоило?
— Они целыми днями бродят по базарам, харчевням, тавернам и трактирам. Вступают в разговоры и восхваляют новое учение, которое, якобы, принесет избавление всем живущим на земле. И славят Иисуса, утверждая, что он является Мессией, посланным богами на Землю, чтобы дать всем свободу и богатство…
— Ну, ты не совсем правильно излагаешь суть учения этого новоявленного пророка, — перебил Каиафа, — и кто же они? Что ты о них знаешь?
— То, что я узнал о них, заставляет усомниться в их правдивости. Обличьем не походят ни на один из народов, проживающих в Иудее. И одежда у них странная. А мы знаем, что все люди, считающие себя учениками этого бродячего проповедника, родились в Иудее, хотя и относятся к разным верам и разным коленам.
Низенький и широкоплечий ходит походкой моряка, а лицо у него разбойничье, отчего я заключил, что, возможно, он из бывших морских разбойников, которых немало сейчас в Лигурийском и Тирренском морях.
Высокий, в диковинном клетчатом халате, носит на носу странное приспособление из двух прямоугольников, которые дужкой из неизвестного металла крепятся за кончик носа. Причем левый прямоугольник закрыт очень прозрачной слюдой. Подобные приспособления, я слышал, имеются у греческих ювелиров. Они предназначаются для того, чтобы увеличивать мелкие детали ювелирных изделий при их обработке. Я думаю, что он занимается изготовлением поддельных денег.
— Но, отчего ты так полагаешь, почтенный Маттавия? — первосвященник усмехнулся, — если бы он был делателем фальшивых денег, он не носил бы так открыто свое приспособление.
Начальник тайной стражи синедриона протянул ему сверкнувшую при свете плошек монету, — вот.
Каиафа покрутил в пальцах монету.
— Серебряный римский денарий, — промолвил он недоуменно, — ну и что?
— Второй такой же денарий, из двух, которые я забрал у госпитальера, я отдал ювелиру Ефросинию, ты его хорошо знаешь. Этими монетами постояльцы оплатили постой у Макария. И расплачиваются ими повсюду, ничуть не жалея. Точно такой же денарий получил мой соглядатай в харчевне, испрашивая у чужаков лишь медный асс, якобы на строительство ессейского храма.
— Денариями в Иерусалиме платят очень многие, да и монет других далеких стран в торговом обращении достаточно, — не поразился глава синедриона, — что тебя удивляет?
— Это не настоящие денарии.
Каиафа внимательно вгляделся в монету, затем перевернул ее.
На ее аверсе был вычеканен профиль горбоносого лысоватого человека с венком на голове. Несмотря на то, что древняя вера запрещала иудеям изображения человека, Каиафа, как и многие другие представители правящей знати, считали это сумасбродным отжившим пережитком.
Поэтому монету с изображением правящего цезаря первосвященник взял без страха и отвращения. Монеты с профилем правителей, далеко не были редкостью в Иудее, хотя для внутреннего обращения в провинции Рим чеканил денарии, на которых вместо императора изображались звери и птицы.
Каиафа недовольно нахмурился.
— Обычный денарий. Недавно отчеканенный. С профилем нынешнего императора Тиберия. Не понимаю тебя, Маттавия.
— Ювелир распилил его, то есть распилил второй денарий, который я ему отдал, — поправился собеседник, — и уверяет, что он поддельный.
— Поддельный? Ну и пусть. Это расшатывает финансовую систему императора Тиберия. Ее состояние и так неважное. А, эти люди достойны награды, если они хотят ослабить нашего векового противника. Отчего это нас должно заботить? Не собираешься ли ты помогать нашему врагу, Маттавия?
— Дело в том, рабби, что эти деньги лучше, гораздо лучше, настоящих.
Обычно собранный первосвященник, был сегодня рассеян и не старался вникнуть в суть вопроса. Но при этих словах он насторожился и вопросительно посмотрел на мастера тайных дел.
— Вот, именно, — глаза того торжествующе сверкнули, отразив и усилив, отблеск тусклого пламени плошки, — эрарий — государственная казна Тиберия выпускает монеты, с еще меньшим содержанием серебра, нежели у его предшественника Октавиана Августа. Слишком уж любит игрища император Рима, да армию умасливает — тратит больше, чем получает налогами. В его монетах скоро будет больше меди, чем серебра. Обычные же фальшивомонетчики делают субератные монеты, искусно покрывая бронзовые, медные и железные монеты, тонким слоем низкопробного серебра.