– Ты готов? – опять спросил рыжебородый и, не дожидаясь ответа, заговорил: – Нет! Нет, ты не понесешь крест! Это я тебе говорю! Народ собрался, Варавва и его удальцы спустились с гор. Мы сокрушим темницу, вырвем оттуда Зилота, и тогда свершится – не смей качать головой! – тогда свершится чудо! Спроси об этом у своего дяди раввина! Вчера он собрал всех нас в синагоге – только ты не изволил явиться туда – собрал нас и стал говорить с нами. «Мессия не придет, – воззвал он, – Мессия не придет до тех пор, пока мы будем сидеть сложа руки! Бог и народ должны вместе бороться за то, чтобы Мессия явился!» Так и сказал – слышишь! – одного «Бога недостаточно, вот как, одного народа недостаточно – они должны быть вместе, понятно?! Он схватил юношу за плечо, встряхнул его:
– Слышишь? О чем ты думаешь? Ты должен был прийти туда, ты должен был послушать своего дядю, ты должен был взяться за ум, несчастный! Ведь Зилот, которого хотят распять сегодня нечестивые римляне, возможно, и есть Тот, кого ожидало вот уже столько поколений! Если мы оставим его в беде, если мы не бросимся спасать его, он так и умрет, не явив нам, кто он есть на самом деле. Если же мы бросимся спасать его, свершится чудо. Ты спросишь, какое чудо? Он сбросит рубище, и на главе его воссияет царский венец Давидов! Мы все рыдали, а почтенный раввин воздел руки к небу и возгласил: «Боже Израиля! Сегодня! Не завтра – сегодня!» И тогда все мы воздели руки, хватая ими небо, и стали взывать, угрожать и рыдать: «Сегодня! Не завтра – сегодня!» Слышишь меня, Сыне Плотника, или я говорю на ветер?
Устремив взгляд из-под полуприкрытых век в противоположную стену, на которой висел ремень с острыми гвоздями, юноша слушал. Из-за резкого, грозного голоса рыжебородого из соседней комнаты доносились приглушенные, хриплые звуки – тщетные усилия престарелого отца: он шевелил устами, пытаясь заговорить. Оба голоса сливались в сердце юноши воедино, и вдруг ему показалось, что всякое человеческое усилие обречено на поражение.