Они достигли священной вершины ровно в полдень — содрогнувшись и преклонив колена, дотронулись до обагренного кровью гранита. Ласточка выпорхнула из расселины скалы и наткнулась на руку Марии. Иосиф собрался было уже обратиться к суровому обитателю горы, как вдруг над ними с огромной скоростью собрались свинцово-черные тучи и хлынул дождь. Иосиф бросился к своей невесте, чтобы укрыть ее под каким-нибудь валуном, но в это мгновение Илия метнул молнию, соединившую небеса с землею, и Мария потеряла сознание. Когда она очнулась, то увидела, что Иосиф ничком лежит на камне без движения…
Мария опустила руку и слегка, чтобы не испугать, погладила голубя.
— Тогда Господь явился ко мне в суровом обличье и был беспощаден со мной. Но что он хотел сказать мне этим? — пробормотала она.
Ее часто расспрашивал старый раввин, который не переставал удивляться бесчисленным чудесам, окружавшим ее.
— Постарайся вспомнить, Мария, — говорил он. — Именно так Господь зачастую обращается к людям. Постарайся вспомнить, тогда мы сможем понять судьбу твоего сына.
— Гремел гром, рабби. Он катился с неба, как повозка с горы.
— А кроме грома, Мария?
— Да, ты прав, отец. За громом говорил Господь, но я не смогла разобрать слов. Прости меня.
Лаская голубя, она пыталась вернуться на тридцать лет назад и разгадать тайный смысл происшедшего.
Мария закрыла глаза, ощущая в своей ладони теплое тельце птицы и ее бьющееся сердце. И вдруг — она даже не поняла как — гром и голубь слились. Она была уверена — эти удары сердца и те удары грома были одним и тем же — Богом! Она вскрикнула и вскочила, ибо сейчас впервые она разобрала слова, таившиеся и за воркованием голубя, и за тем ударом грома: «Радуйся, Мария… Радуйся, Мария…» Она не сомневалась больше — Господь говорил именно это: «Радуйся, Мария…»
Обернувшись, она увидела своего мужа, сидящего у стены. Уже совсем стемнело, а он все еще тужился говорить, обливаясь потом, открывая и закрывая рот. Она ничего не сказала ему и, встав, подошла к дверям взглянуть, не вернулся ли ее сын. Последний раз она его видела, когда он, обвязав вокруг головы белый платок зелота, направился вниз, в долину. Куда он пошел? И почему до сих пор не вернулся? Может, он снова пробудет в полях до рассвета?
Пока она размышляла об этом, стоя на пороге, к ней подошел старый Симеон. Он тяжело дышал, опираясь на посох. Пряди седых волос на висках раздувались вечерним ветром, спустившимся с горы Кармил.
Мария почтительно отступила, и раввин вошел в дом. Подойдя к брату, он взял его за руку, погладил ее, но ничего не произнес — да и что он мог сказать? Разум Иосифа был погружен в темную и глубокую влагу забвения. Затем Симеон снова повернулся к Марии.
— Твои глаза сияют, Мария. В чем дело? К тебе снова приходил Господь?
— Рабби, я вспомнила! — радостно воскликнула Мария.
— Ты вспомнила? Во имя Господа, что ты вспомнила?!
— Те слова во время грома.
— Велик Бог Израиля! — вскричал раввин, вздымая свои высохшие руки. — Для того я и пришел сюда, Мария, чтобы спросить тебя об этом еще раз. Сегодня, как ты знаешь, погибла еще одна наша надежда, и я…
— Я вспомнила, рабби, — повторила Мария. — Сегодня вечером я пряла и снова думала о той молнии, и вдруг я почувствовала, как гром в моей памяти утихает, и я расслышала спокойный чистый голос, голос Господа: «Радуйся, Мария!»
Священник опустился на табуретку и, сжав виски, погрузился в глубокое размышление.
— Это все, Мария? — спросил он через некоторое время. — Загляни как можно глубже в себя, чтобы не ошибиться. Судьба Израиля может зависеть от того, что ты скажешь.
Услышав это, Мария перепугалась и, дрожа от страха и напряжения, в который раз попыталась услышать сказанное ей тогда.
— Нет, — наконец, полностью обессилев, вымолвила она, — нет, отец. Он сказал больше, гораздо больше, но я не могу расслышать. Я стараюсь изо всех сил, но не могу.
Симеон опустил свою руку ей на голову.
— Постись, Мария, и молись, не распыляй свои мысли на каждодневные мелочи. Временами вокруг твоей головы сияет такой нимб! Но истинный ли это свет, я не знаю. Постись, молись и ты услышишь… «Радуйся, Мария…» — послание Господа начинается ласково. Постарайся услышать, что следует за этим началом.
Мария направилась в погреб, чтобы скрыть свое волнение. Наполнив прохладной водой медную чашку и прихватив пригоршню фиников, она, склонившись, предложила их старику.