– Ну что, очухался?! – слышу я голос Макса, и пытаюсь приоткрыть заплывшие глаза.
– Очухался! – приподнимая мои веки, констатирует Антон.
– Ну что? Ещё есть ко мне вопросы? – смеётся, попивая что-то из стаканчика Макс.
Я уже полностью открыл глаза и осознаю, что нахожусь у стенки на полу. Видимо, они после моего падения, потренировавшись на мне в футбольных ударах, и запив это дело, ещё разок отработали удары, а потом, решив побеседовать со мной для разнообразия, приподняли меня и, облокотив об стенку, принялись меня тормошить, поливая водой. И вот я, придя в себя, сейчас пытаюсь прийти к своему пониманию сложившейся ситуации, они же пытаются склонить меня к иному пониманию, а именно силе их решения.
– Так что, понравились тебе наши аргументы? – заржал Антон.
– Что сказать, ваша аргументация существенно облегчает взаимное понимание, – отвечаю я.
– Что да – то да, – произнёс разговорчивый Антон, – специально для тебя надел свои «кованки». Вот, смотри, – говорит он, вертя перед моим лицом своим ботинком.
– Вижу, ты подкованный нынче… И кто же это тебя, да Макса, так перековал? – кидаю вопрос им я.
– Что-что? – встаёт с места Макс.
– А то, что у вас самих духа не хватит на самостоятельность, и вы – всего лишь только «кованки» в чужих руках! – продолжаю я.
– Ах, ты, падла!!! – закричав, они вновь обрушивают на меня град ударов.
Не знаю, чем бы это закончилось, но резкий голос Наставника прервал их атаку.
– Что здесь происходит?! – зычно гремит голос Наставника.
Наши ударники мешкаются и отходят от меня. Наставник же наклоняется ко мне и, подняв мою верхнюю часть тела, вновь придает ей некоторую устойчивость. Затем берёт бутылку воды и омывает моё лицо, проговаривая:
– Ничего нельзя поручить.
– Чего нельзя поручить? – открывая глаза, спрашиваю я.
– А ты уже – бодрячком! – проигнорировав мой вопрос, смеётся Наставник, и подойдя к столу, на котором стоит разложенная закуска и бутылка водки, наливает себе.
– Тебе уже хватит, поэтому и не наливаю, – говорит он, и выпивает свой стакан. – А какие планы были, – вздыхая, он достаёт из кармана револьвер и отдельную коробочку с патронами.
Макс с Антоном не издают ни звука, а только напряжённо следят за ним.
– Знаешь задачу про русскую рулетку? – вставляя патроны в барабан револьвера, продолжает Наставник.
– Слышал от Атеиста, – ответил я.
– Надо же, ты всё знаешь… Правда, кто такой Атеист – мне неизвестно, – вставляя четвёртый патрон, продолжает говорить он.
– Скоро наш общий приятель познакомит вас, – отвечаю я.
– Ну, я всегда рад новому знакомству, – говорит он, и крутит барабан. – Так, в общем – к делу. Я решил слегка придать тонусу задачке и вместо двух патронов вставить четыре. Как ты на это смотришь? – глядя на меня, сказал Наставник.
– Когда смотришь в отверстие пистолета – не выбираешь, как на это смотреть, – сказал я.
– Видишь, мы с тобой уже приходим к общему пониманию, – проговаривает Наставник, и вдруг тишину разрывают два выстрела. Я, одёрнувшись головой, с ничего непонимающим видом смотрю на окружающих. Сбоку от Наставника стоят Макс и Антон, с такими же удивленными, оторванными от действительности лицами. Они в свою очередь, также непонимающе смотрят на Наставника, а затем синхронно валятся вперёд, на пол, как подкошенные. Но они и вправду подкошенные – пулями из револьвера Наставника. Я же вновь перевожу взгляд на Наставника, который как ни в чём не бывало смотрит на меня. Он видит моё вопросительное выражение лица и, растягивая трагическую минуту, подходит к столу, чтобы дозаправиться и продолжить свою беседу со мной.
– Посмотри на них. Они, и им подобные – только попутчики на твоём пути к цели. Но они, льстя себя надеждами, считают, что именно Князь Тьмы их попутчик на их пути. И что используя его как инструмент, смогут в дальнейшем обойти его. В душе они считают себя приверженцами добра и морали, а их контракт с дьяволом – всего лишь необходимое зло, которое в будущем покроется тысячью добрых деяний (правда, до которых им, уже после подписания контракта – нет никакого дела). Я же придерживаюсь иных взглядов. Для меня, как раз Денница и олицетворяет истинный, без всякой патетики путь! – сказав это, он крутит барабан и, направляя на меня револьвер, продолжает. – А вообще… Что мне за дело, кто из них прав! Для меня – это всего лишь спор двух хозяйственных субъектов.