– Не стоит откладывать…
Учитель вдруг резко развернулся.
– В таком случае едем немедленно! – проговорил он и сорвался с места.
Римо молча проводил его взглядом.
* * *
Уже в самолете Чиун сказал:
– А может, твой отец – знаменитый Тед Уильямс?
– Хорошо бы, но это не так.
– Тогда Энди Уильямс.
– Тоже вряд ли.
– Робин Уильямс?
– Никогда!
– Почему? Он толстый, а ты склонен к полноте.
– Мать говорила, что фамилия моя вовсе не Уильямс. И потом, с чего ты взял, что отец мой непременно должен быть знаменитостью?
– Да потому, что все мастера Синанджу рождались от людей известных. Почему ты должен быть исключением?
– Слушай, давай сменим тему, – предложил Римо.
– А Теннесси Уильямс разве не знаменитость?
– Теннесси Уильямс давно уже умер.
– Но ты унаследовал его талант и величие.
– Ну хватит! Меня уже тошнит от твоих дурацких разговоров!
Чиун вмиг посерьезнел.
– Скажи, Римо, почему именно сейчас тебе вдруг неудержимо захотелось разыскать отца? Ведь раньше, когда мы только познакомились, об этом речи не было.
Римо смотрел в иллюминатор на проплывающие мимо облака.
– Уходя из сиротского приюта, я надеялся навсегда распрощаться со своим прошлым, – тихо произнес он. – И вдруг в Детройте обнаружился человек, носящий мое имя…
– Ага, позаимствованное с надгробной плиты, под которой похоронили кого-то вместо тебя.
– Это теперь мы знаем. А тогда я подумал об отце, и с тех пор мне понравилось думать, что мой отец жив. И я никак не могу избавиться от этой навязчивой идеи.
Чиун промолчал.
– А куда мы летим? – поинтересовался Римо.
– Ты должен посетить Гадес.
Римо нахмурился.
– Гадес? Но это подземное царство у римлян. Или, проще говоря, ад.
– Именно.
– Тогда почему на билетах значится Бангор, штат Мэн?
– Потому что, как уверял меня император Смит, именно там обитает Цербер. – Чиун вдруг встал и двинулся к пищеблоку.
– Цербер… – пробормотал Римо. В ушах его снова зазвучал голос сестры Марии Маргариты – так живо и отчетливо, словно она была здесь, рядом: «Трехголовый пес Цербер охранял врата в подземный мир. Это он преградил путь Гераклу, когда тот собрался спуститься в глубины ада, чтобы выполнить одно из своих последних деяний».
Римо скрестил руки на груди.
– Замечательно… – пробормотал он. – Кажется, скоро конец.
Тут вдруг пристяжной ремень у него расстегнулся, и Римо увидел перед собой босую стюардессу Она наклонилась и что-то горячо зашептала ему на ухо.
– Сама соси! – огрызнулся Римо.
Когда вернулся мастер Синанджу, ученик не преминул ему пожаловаться:
– Знаешь, эта нахалка хотела, чтобы я сосал пальцы ее ног!
– Развратные женщины, населявшие Римскую империю до ее падения, настаивали на том, чтобы быть сверху…
– Ну и что такого?
– Если подобные идеи укоренятся повсеместно, Дому Синанджу придется подумать о том, чтобы перебраться в Персию. Кстати, монеты у тебя сохранились?
– Конечно.
– Дай-ка взглянуть.
Ученик протянул Чиуну монеты.
– О чем они говорят тебе, Римо? – спросил учитель.
– О том, что их надо потратить, пока курс благоприятен.
– Нет, ты безнадежен!
Римо усмехнулся.
– Но пока что всегда сверху.
Он выглянул в иллюминатор. Самолет как раз пролетал над гористой местностью.
– Похоже, это кратер Метеора, – сказал Римо Чиуну, увидев пейзаж, хорошо знакомый с детства по картинкам и фотографиям из учебников и журналов.
– Я вижу только большую дыру посреди пустыни.
Римо извлек из бумажника сложенный вчетверо листок бумаги и развернул его.
С наброска, выполненного черным фломастером, смотрела молодая женщина. Печальные глаза, длинные темные волосы, красивый овал лица… Рисунок был сделан художником-полицейским со слов Римо, описавшего ему дух матери, впервые явившийся ему несколько месяцев тому назад. С тех пор Римо постоянно носил портрет при себе.
– Она говорила, что мой отец иногда обитает среди звезд, а иногда отправляется туда, куда упала большая звезда, – тихо заметил Римо.
– Да там только дырка в земле, ничего больше. Никакой звезды!
Римо нажал кнопку вызова, и к нему тут же слетелись все до одной стюардессы, на ходу поправляя прически, одергивая юбчонки и подкрашивая губки.
– Над каким штатом мы сейчас пролетаем? – спросил он у всех сразу.
– Вылижи мои пальчики до блеска, тогда скажу, – пискнула одна.
Но ее тут же отшвырнула в сторону конкурентка.
– Аризона! – хором выдали остальные.
– Благодарю. – Римо взмахнул рукой, как бы давая понять, что больше в их услугах не нуждается. Но девушки все не уходили. Тогда он нарочито медленно и аккуратно стал складывать рисунок, потом вложил бумажку в пластиковый пакетик и убрал в карман. И все это с таким видом, словно он занят страшно важным делом.
Однако девушки не сдвинулись с места.
– Это ваша мать? – осведомилась одна.
– С чего вы взяли? – удивился Римо.
– У нее ваши глаза, сразу видно.
Услышав такое, мастер Синанджу сорвался с места, точно перепуганная курица, и, размахивая руками, принялся разгонять стюардесс. Девушки разбежались кто куда.
Чиун вернулся к ученику, ожидая бурных проявлений благодарности, но оказалось, что тот спит. Будить его мастер Синанджу не стал.
* * *
Долина, над которой кружили цапли, сплошь поросла алыми маками. Воздух оказался на удивление светлым и прозрачным, хотя, где именно находился источник света, определить было невозможно.
Пробираясь через заросли мака и смешно поднимая при этом ноги, навстречу Римо шел сухонький кореец в длинном одеянии.
– Чиун? – окликнул его Римо.
Кореец приблизился, и стало ясно, что незнакомец просто очень похож на учителя – такой же старенький, с морщинистым пергаментным личиком и ясными орехово-карими глазками.
Старичок подошел почти вплотную и резко остановился. Оглядел Римо с головы до пят с самым сосредоточенным и холодным видом.
– Ты очень высокий.
– Позволь считать это комплиментом в мой адрес.
– Никогда не видел такого высокого мужчину. И такого бледного.