Вопросы множились. Шли века, а все теории так и повисали в пыльном и жарком воздухе пустыни, все оставались без ответа. Если он вообще существовал, этот ответ...
Профессор Моиниг приехал в страну фараонов вовсе не затем, чтобы возиться со всеми этими старыми бездоказательными теориями. Он прибыл для того, чтобы задать совершенно новый вопрос, который прежде никому и в голову не приходил.
Передвигается ли Сфинкс?
Проблема казалась совершенно абсурдной — вот почему на получение гранта в полмиллиона долларов от археологического факультета Калифорнийского университета ушло целых шесть лет. Ни один человек на свете никогда не задумывался над тем, мог ли Сфинкс переместиться с того места, где его изначально установили. Ведь оно давным-давно похоронено под песками пустыни, которую древние египтяне называли Красной землей. И к тому же святыню раскопали всего четыре с половиной столетия назад. Потому-то он и не пострадал, а сохранился до наших дней.
Мысль о перемещении статуи пришла в голову Моинигу, когда он изучал месторасположение Большого Сфинкса. Все сохранившиеся до наших дней записи свидетельствовали о том, что Сфинкс должен находиться под прямым углом к восточной стороне пирамиды Хуфу. Однако на снимках, полученных с помощью спутников, отчетливо просматривалось отклонение в три градуса.
То, что Сфинкс, в течение веков сидевший столь терпеливо и мрачно на предназначенном ему месте, мог вдруг переместиться, казалось совершенно невероятным. Но только не для Моинига.
Падающая башня в Пизе тоже все время отклоняется — факт общеизвестный. Накренился Биг Бен в Лондоне — также общепризнанное явление. Моря отступают, ледники тают, а реки меняют русла. Так оно все и происходит.
Но движение Сфинкса?!
Профессор Моиниг твердо вознамерился все выяснить. Получив в общей сложности шесть миллионов долларов от Калифорнийского университета и разных фондов (чтобы подкупить все египетские власти, вполне хватило бы и одного миллиона), он поселился в трехсотдолларовых апартаментах гостиницы «Хилтон» в Каире. И готов был жить здесь до конца столетия, если понадобится.
Раскрыв большой зонт, чтобы защититься от палящего солнца, ученый уселся перед компьютером, на экране которого светились схематические очертания Сфинкса, исчерченные лазерными лучами, достал из рюкзака роман в бумажной обложке и приготовился ждать. Чем дольше, тем лучше.
Такси с Римо и Чиуном промчалось по мосту и вырвалось за пределы города. Вдали, в дымном мареве, показались пирамиды, столь знакомые с детства по картинкам в учебниках. Вокруг простирались пески. По ним величественно плыли «корабли пустыни» — верблюды, оседланные туристами и путешественниками.
— У Хуфу было много сыновей. — Чиун словно бы продолжал рассказывать сказку. — Но стать фараоном мог лишь один. В те времена мастером Синанджу был Саджа. В наследники престола Хуфу выбрал сына по имени Джедифре. Но одна из его многочисленных жен вознамерилась сделать фараоном своего сына, юношу по имени Рама-Тут. Невзирая на желание мужа, женщина с помощью визиря-предателя решила избавить сына от соперников и претендентов на трон: на сыновей Хуфу внезапно посыпались несчастья. Сам же фараон следил за сооружением великих пирамид, тех самых, что сейчас перед нами. Ибо фараоны верили в то, что являются сошедшими на землю богами и после смерти должны подняться на небо и править уже оттуда.
— Потому и строили пирамиды? — спросил Римо.
Чиун кивнул.
— Да. Пирамиды — это одновременно и надгробные памятники, и лестницы к звездам. В каждой из них есть шахта, ведущая на север, прямиком к тому, что древние египтяне называли Вечными Звездами.
— Типа Полярной звезды, что ли?
— В те дни Полярная звезда была еле заметной желтой звездочкой, которую египтяне называли Тубаном. Причем находилась она в хвосте созвездия, известного у древних римлян как созвездие Дракона. Это теперь Полярная звезда сияет так ярко, а когда все мы превратимся в пепел и прах, ее место займет другая. Звезда, которую корейцы именуют Чик-ньо. Так что видишь, Римо, даже звезды не вечны. Остается лишь надеяться, что и при свете звезды Чик-ньо Дом Синанджу не оскудеет мастерами.
Горячий воздух совсем загустел от пыли, солнце над головой затянулось серым маревом. Пирамиды росли прямо на глазах, хотя казалось, до них все так же далеко.