В любом случае, после взятия Секешфехервара штаб армейской группы Балка отдал приказ провести четкую границу между территорией, на которой надлежало действовать IV танковому корпусу СС, и территорией, «отходившей» корпусной группе Брайта (III танковый корпус). В данной ситуации все привязывалось к предстоящему наступлению I кавалерийского корпуса. Слабая система оповещения и координации деятельности не раз играла с немцами злую шутку. Так произошло и 22 января. В то время как в штабе армейской группы Балка считали, что наступление 1-й танковой дивизии должно было происходить в «будапештском», северо-восточном направлении, Балк принял решение, что данный шаг является «бесперспективным». К вечеру 22 января он стал задумывать едва ли не новый план наступления. Но основными в тот вечер стали упреки в адрес системы связи и нежелания Гилле сообщать о местоположении своих частей. Балк сумел заразить таким настроением даже генерала Вёлера. В разговоре с Гудерианом он сообщил: «Сегодняшний день принес нам взятие Секешфехервара, но так и не закончился прорывом на участке между Дунаем и озером Веленце. Сообщения IV танкового корпуса о прорыве отдельных ударных групп оказались липовыми. Я послал капитана с радиостанцией, чтобы он сам мне докладывал о ходе боевых действий. Кроме этого, я планировал перенести штаб в Зирц, чтобы не тратить слишком много времени на длительные поездки». В ответ Гудериан отметил, что «фюрер считает нужным урегулировать ситуацию на западном берегу Дуная имеющимися в распоряжении средствами». «Урегулирование имеющимися средствами» фактически означало, что в бой на прорыв предстояло посылать дивизии, которые уже почти три недели находились в постоянных боях. Понимая это, Гудериан обронил, что он решает вопрос о помощи с Главнокомандующим на юго-востоке. Если говорить об общем состоянии войск в армейской группе Балка, то к данному моменту некоторые из немецких подразделений были уже просто небоеспособны.
Этим вечером произошло еще одно знаменательное событие. Маршал Толбухин окончательно убедился, что острие немецкого танкового клина нацелено не на юг, а на северо-восток, к Будапешту. В этой ситуации он отказался от рискованной затеи — эвакуации части советских войск на восточный берег Дуная. Стало ясно, что самое сложное уже позади.
Расчет немецкого миномета ведет огонь по советским позициям у озера Веленце
Той же ночью из Италии в расположение армейской группы Балка прибыла 356-я пехотная дивизия. Поначалу ее планировали направить в стоявшую на южном окончании озера Балатон 2-ю танковую армию, но затем перебросили на север. В группе армий «Юг» уже не скрывали опасений относительно того, что операция «Конрад III» могла закончиться котлом.
В этих условиях командование IV танкового корпуса СС получило приказ силами трех танковых дивизий (1-я, «Мертвая голова» и «Викинг») при поддержке 403-го народно-артиллерийского корпуса начинать форсирование Вали и продвигаться на северо-восток к Будапешту. Вместо традиционной даты и часа наступления значилась пространная фраза: «Как можно быстрее». После разговора с генералом Балком было решено, что это произойдет утром 23 января. Однако в данной ситуации время играло отнюдь не на немцев. В ходе наступления I кавалерийскому корпусу удалось все-таки захватить Мань, но при этом он оказался контратакован с флангов — из Жамбека и Бичке. Сил корпуса явно не хватало, чтобы продвинуться еще хоть сколько-нибудь на юго-восток. В итоге ему пришлось провести перегруппировку. При таких обстоятельствах командование IV танкового корпуса СС должно было считаться с тем, что его ожидали мощные советские фланговые контратаки из окрестностей Бичке. Кавалеристам не удалось оттянуть на себя даже часть подразделений Красной Армии. Наоборот, проводя перегруппировку, они позволили большинству советских танковых частей повернуть на юг, чтобы отразить наступление немецких танковых дивизий.