Ну да, особенно сейчас. Такое ощущение, что вот-вот начнётся тропический ливень. Влажность и духота ударяют по лицу, и я издаю приглушённый стон, спрыгивая на землю. Вся укладка коту под хвост. Я два часа выпрямляла волосы, чтобы они смотрелись презентабельно и сразу же сказали всем о том, что я не полоумная девчонка с копной буйных паразитов на голове, а взрослая женщина, с которой все должны считаться.
За спиной закрываются двери автобуса, и я едва успеваю отскочить от него, как он срывается с места. Из-под колёс летит мелкий гравий, а я, как дура, прыгаю на месте, чтобы он не поранил мои обнажённые ноги. Стоило надеть брюки, а не классические белые шорты и туфли на танкетке. Но я хотела выглядеть хорошо. Очень хорошо, чтобы утереть нос всем, кто на меня посмотрит. Как бы сказать своим видом: «Я живу прекрасно без вас». Но сейчас, сдувая вновь завившуюся прядь и покрываясь потом от влажности, отчего моя блузка прилипает к телу, а колье из жемчуга душит меня, я уже ненавижу этот город и эту минуту.
Оглядываюсь по сторонам и не замечаю машины Пэнзи. Я даже понятия не имею, будут ли меня встречать. Отец отправил письмо по почте, вместо электронного, но оно должно было уже дойти. Надеюсь. Очень на это надеюсь. У меня нет адреса. Нет никакой информации, и я очень сильно злюсь на себя, что, вообще, припёрлась сюда.
Не успеваю я развить плохие мысли в голове, как вижу полицейскую машину, летящую в мою сторону. Отхожу немного назад и крепко сжимаю сумку. В горле встаёт ком, а сердце, чёрт бы его подрал, начинает громко стучать в груди, оглушая меня страхом и горечью.
Когда машина останавливается в метре от меня, то я уже различаю внутри мужчину. Он поправляет значок на груди, окидывает своё отражение в зеркале изучающим взглядом, и выходит.
Его карие глаза сверкают даже при такой пасмурной погоде. Он высокий, крепкий и в полицейской форме. У него тёмные коротко подстриженные волосы и широкая улыбка. Меня словно ударяют по груди, когда я вижу в нём молодую копию папы. Мой брат…
– Айви, – он выдыхает моё имя и быстро приближается ко мне. Но я отшатываюсь от него, задыхаясь от боли и душащих меня слёз. Ожерелье теперь словно удавка стягивает шею. Не даёт нормально вздохнуть.
– Пэнзи? – Выдавливаю я. Мужчина кивает и смеётся. Он всматривается в моё лицо, оглядывает меня с ног до головы и снова впивается своим тёплым взглядом в глаза. А мои слезятся от эмоций.
Я же обещала себе, что не буду плакать. Не из-за них. Не поддамся их фальшивой радости. Они бросили меня. Они ни разу не навестили меня. Я даже не помню голос своего брата, а он такой мягкий и дружелюбный. И это ранит. От боли в груди мои мысли резко и быстро выстраиваются в ровную шеренгу, как мои подопечные ученики, чтобы я отвела их на обед.
– Я так рад тебя увидеть. Господи, Айви, сестрёнка, я безумно ждал этого момента. Час уже караулю автобус. Нервничаю сильно, – Пэнзи делает ко мне шаг и раскидывает руки, чтобы обнять, но я дёргаюсь в другую сторону и приподнимаю подбородок.
– Я очень устала с дороги. Не самый приятный и быстрый маршрут. Я бы сейчас хотела принять душ, если это возможно. Вероятно, ты мог бы подбросить меня в отель, чтобы я там сняла комнату и привела себя в порядок, – сухо произношу я.
Уголки губ брата разочарованно опускаются. Глаза становятся настолько печальными и грустными, что, кажется, он сейчас расплачется от моего тона и поведения. Но разве он заслужил хорошее отношение? Нет. И я здесь не для того, чтобы обниматься с ним. Я хочу узнать, какого чёрта они поступили так подло со мной.
– Мы подготовили для тебя комнату. Твою старую комнату в нашем доме. И приготовили твои любимые блюда, – сдавленно отвечает Пэнзи.
– А вы знаете, что я люблю? Вряд ли. Вы не знаете меня, и я не знаю вас. Но я приехала сюда по просьбе отца и готова пожить в вашем доме в знак благодарности и вежливости. Не более, – резко говорю я.
– Да-да, я понимаю, Айви, – брат опускает голову и качает ей, тяжело вздыхая.
– Тогда мы можем ехать? Очень душно и влажно. Мне хочется освежиться и отдохнуть, – напоминаю я.