Он взялся за ручку двери.
– Я говорю тебе правду. Я не знаю. Второй дом от Понте алле Грацие.
– А номер квартиры?
– Не знаю. Я там никогда не была.
Несколько мгновений Маурицио молча смотрел на нее. И наконец сказал зловещим шепотом:
– Хочешь, чтобы я дал тебе последний шанс? Ну хорошо, Элиана, хотя ты этого и не заслуживаешь. Но учти, что больше я тебе не поверю. У Рендолы есть глаза. И если кто-нибудь, он или другой, снова вскружит тебе голову, Алессио ты больше не увидишь.
И Маурицио вышел из спальни.
Прошло несколько дней после разговора Росса с Анной. Он все ждал звонка Элианы. Наконец она позвонила, и по ее голосу он понял, что случилось что-то ужасное. Они договорились встретиться во Флоренции, на Пьяццале Микеланджело, где всегда толпы народа.
И вот Элиана стояла на площади и искала глазами Росса. Она думала, что в людном месте ей будет проще с ним говорить, но теперь пожалела об этом. Ей хотелось побыть с ним наедине. Хотелось хотя бы на несколько минут забыть в его объятиях об этом городе, об этом мире.
Наконец она увидела его. У него на шее на цепочке висел ее золотой флорин, и при мысли о том, для чего она пришла, ей стало плохо.
Они обнялись, и она уткнулась ему в грудь.
Он прижал ее к себе.
– Что случилось, Элиана?
Когда она заговорила, ее голос дрожал от напряжения:
– Той ночью, которую мы провели вместе, Маурицио был дома.
Росса это известие ошеломило.
– Ничего страшного, Элиана, – попытался успокоить ее он. – Мы сделаем все, как собирались. Мы уедем. У вас с Алессио начнется новая жизнь.
И тут она расплакалась.
– Росс, я не знаю, как тебе это сказать…
У него по спине пробежал холодок. Он отступил на шаг и выжидающе посмотрел на нее.
– Маурицио забрал Алессио. Я так напугана. Он не понимает, насколько серьезно он болен, не знает, что делать при приступе. Я боюсь, что случится что-нибудь ужасное. И виновата в этом буду я.
– Почему?
– Потому, что я не должна была его оставлять.
– Я сам встречусь с Маурицио. Я заставлю его вернуть Алессио.
– Нет, Росс. Ты не понял. – Она разрыдалась в голос. – Мы проиграли. Тебе придется уйти, Росс. Ты должен обещать, что уйдешь и никогда не вернешься.
– А если я этого не сделаю? А если ты уедешь со мной и оставишь все в прошлом – и Маурицио, и Рендолу?
– А как же Алессио? – спросила она жестко. – Без него я никогда уже не буду той женщиной, которую ты полюбил.
Росс понимал, что так оно и было. Элиана никогда бы не простила себе, что бросила ребенка. Она бы возненавидела себя. А потом и Росса. Да, на этот раз, похоже, выхода нет. Забрать ее – значит потерять ее.
Росс закрыл глаза и отвернулся.
– Но ты же обещала… – сказал он. – Ты же сама говорила, чтобы я не терял надежду.
И его слова, и ее собственные жгли душу. Она прижалась к его спине и всхлипнула:
– Прости меня. Я думала, у нас получится. Росс, прошу тебя, не держи на меня зла. Я не смогу с этим жить.
Он обернулся и обнял ее.
– Помни, Элиана, в любви не бывает второй попытки. – Он опустил глаза, тяжело вздохнул. – Тебе пора. Ты нужна Алессио.
– Куда ты уедешь? Назад в Америку?
– В Америке меня никто не ждет. Тебе все равно лучше не знать, куда я денусь. – Он поцеловал ее в щеку. – Прощай, любовь моя. Я всегда буду тебя любить.
И он, опустив голову, побрел прочь.
Вернувшись домой, Элиана пошла в мастерскую и долго молилась. Она молила Господа о прощении, молила сохранить ее ребенка. Она была готова предложить свою жизнь за его, но сама понимала, что сейчас ее жизнь для нее ничего не значит. Ее учили молиться за врагов, поэтому она молилась и за Маурицио, за то, чтобы сердце его смягчилось. И еще она молилась за Росса. В глубине души она знала, что больше всего виновата перед ним. Тяжкий грех – лишить человека надежды. И она не была уверена, что это ей простится.
Посреди ночи зазвонил телефон. Элиана спросонья не могла сообразить, где она и что происходит. Наконец она сняла трубку:
– Алло!
– Элиана, это ты?
– Мануэла? Где ты? Где Алессио?
– Я с Алессио. Приезжай в больницу Святой Марии.
Элиана в испуге замерла.
– Что случилось? Алессио в порядке?
– Уже да. У него был тяжелый приступ.
– Выезжаю.
Дорога была пустой, и Элиана доехала до больницы за пятнадцать минут. Мануэла ждала ее в вестибюле. Женщины обнялись.
– Я так за тебя беспокоилась, – сказала Мануэла. – Прости меня, Элиана. Мне пришлось послушаться Маурицио. Только так я могла приглядеть за Алессио.
– Я все понимаю, Мануэла. Я на тебя не сержусь.
– Алессио очень тосковал. У него было несколько приступов, но последний оказался самым серьезным. Мы боялись, что потеряем его.