– Что вы делали потом?
– Мы прошвырнулись по берегу, потом пошли ко мне. Мария мне нравилась. Да вообще она любого могла завести. С ней я был просто супер. Это вам говорит знаток.
– Знаток чего?
– Женщин.
– Значит, вы будете мне полезны.
– В чем?
– Я ищу двести сорок восемь женщин.
– Нет, кроме шуток?
– Значит, Мария провела ночь с вами. Что потом?
– Мы позавтракали в «Денни», назначили свидание – вы знаете где, и я пошел на занятия.
– Надо восстановить все, что она делала до вечера.
– Мы расстались в десять утра.
– У Марии были планы на день?
– Она собиралась пойти в Национальную галерею, а потом отправиться в Джорджтаун. Увидеть то место, где снимался «Изгоняющий дьявола». Ну, вы помните, священник под фонарем, лестница, на которой копу открутили голову… – Он стал напевать «Колокола» Майка Олдфилда. Натан поблагодарил его за пояснения:
– То, что вы мне рассказали, может помочь.
– Найдите того скота, который убил Марию, – сказал Фаулз дрогнувшим голосом.
Алек был взволнован. Натан записал номер его мобильника на оборотной стороне картонной подставки под пиво, на тот случай, если в голову придут еще какие-нибудь вопросы. Сейчас информации у него было достаточно чтобы нарисовать психологический портрет вышеупомянутого скота.
162
Когда Натан шел в гостиницу, у него появилось ощущение, будто за ним следят. Ему уже во второй раз пришлось разбудить портье. Было три часа ночи.
– Если опять будете выходить, оставьте ключ, – пробормотал служащий, который походил на лунатика.
В номере витал застоявшийся запах табака. Там стояли колченогая кровать, застланная матрасом толщиной с газету и, очевидно, таким же удобным для спанья, покосившийся шкаф, дверца которого визжала пронзительнее, чем оконные рамы в фильме ужасов, и ржавый умывальник, в котором валялось его грязное тряпье. Все прочие удобства располагались на лестничной площадке. Он растянулся на «газете», предварительно согнав с нее насекомое, и принялся составлять кусочки пазла.
Мария оказалась в Национальной галерее в то же самое время, что и Галан. Совпадение – обе женщины были весьма привлекательны. Один из нападавших, именно тот, который расположился в музее, запал на красивую мексиканку. Эта девица представляла интерес только для него. Когда Галан села в такси, он отправился за Марией. Это оказалось делом довольно простым, поскольку она использовала общественный транспорт. Он дождался, пока она окажется одна, что заняло некоторое время, так как общительная девушка болтала со всеми подряд. Он не решался в открытую обратиться к такой приветливой особе, как Мария, это говорило о том, что у него были коммуникативные проблемы. Судя по всему, сам он не был человеком общительным и разговорчивым, разве что причина крылась в языковом барьере. Этот недостаток не компенсировался и привлекательной внешностью. У него не было никаких шансов обратить на себя ее внимание. Ему ничего не оставалось, как действовать грубо и решительно. Ему пришлось прибегнуть к нападению, использовав силу. Этот тип был физически крепким, может быть, хорошо тренированным. У жертвы не было возможности сопротивляться, хотя она и занималась крав мага.
Мария путешествовала одна по чужой стране, где она никого не знала, была открыта и доверчива. С точки зрения виктимологии она находилась в сфере повышенного риска.
В точности как Николь, отрегулированная, как часы, чтобы ежедневно бегать одной по лесу, вне зависимости от метеорологических условий. Идеальная жертва для психопата. Степень риска для убийцы была весьма велика, поскольку он совершал преступление «на месте». Он выбирал привлекательную женщину и преследовал ее, пока не появлялся удобный случай наброситься на нее. Оказавшись на жертве, он переставал замечать, что происходит вокруг. Он ее избивал, насиловал, убивал, закапывал прямо на месте. Для это требовалась изрядная физическая сила. Если убийца предпринимал такие меры предосторожности перед тем, как подойти к жертве, так это для того, чтобы приблизиться к ней, дать зародиться желанию, выбрать удобное место. Все эти меры предосторожности предпринимались исключительно ради того, чтобы не спугнуть саму жертву, в то время как для него не имело значения, заметят ли его, оставит ли он следы. Он закапывал жертву не для того, чтобы скрыть преступление, а для того лишь, чтобы удовлетворить свои инстинкты. У него был мозг рептилии, его действия походили на повадки животного, которое пожирает свою добычу и прячет остатки, чтобы ни с кем не делиться. Животное, для которого не существовало ни закона, ни морали.