– Прикажи, чтобы все убрались отсюда, иначе проткну глаз! – потребовал Натан, разглядев наконец того кто корчился у его ног.
Он понял, почему Дука никогда не показывался в деревне. Его лицо было лицом самого дьявола. Большую часть лица занимала ярко-красная ангиома, то, что в народе называют «винным пятном», по сравнению с которым пятно Горбачева казалось крошечной веснушкой. Под огромным носом презрительно кривился рот, а под ним росла козлиная бородка. Крошечные глазки прятались в глубине орбит, над которыми кустились брови, как два рога. Черные волосы, прикрывающие череп, были явно вживлены искусственно. Дука не произнес ни слова. Его люди сделали шаг вперед. Натан вдавил «Паркер». Из глазного яблока брызнуло клейкое месиво, окрашенное черными чернилами. Дука испустил истошный крик, заставивший его людей застыть на месте. Натан приставил авторучку к другому глазу.
– У него остался только один.
Дука что-то прокричал по-албански. Солдаты медленно попятились в сторону внутреннего двора. Натан запер за ними дверь. Дука сидел, прижимая к глазу ладонь.
– Где Леа?
– Внизу.
– Где внизу?
– Под нами. Комната четыре.
– Где ты держишь оружие?
Дука указал на один из ящиков стола. Там Натан обнаружил «магнум». Шесть пуль. А рядом – мешочек с коричневым порошком.
– Покажи-ка свой глаз.
Он обхватил голову албанца, словно желая рассмотреть рану, и вдруг резко вывернул ее на сто восемьдесят градусов. Раздался сухой треск. Хрустнули шейные позвонки. Он раздел Дуку и надел его одежду. Прикосновение ткани к ране вызвало острую боль – будто от раскаленного железа. Натан остался босым, потому что не мог воспользоваться ортопедическими ботинками албанца. Его тело было уродливым, покрытым шрамами, свидетельствующими о том, что он много раз попадал под нож хирурга. Натан выбросил труп в окно и выстрелил, чтобы его люди подумали, будто он пытался сбежать.
Сделать обманное движение вправо, а самому нанести удар влево.
Он сунул героин в карман и прижался ухом к двери. Подручные Дуки скатывались по лестнице, торопясь добраться до крыльца, где свалился труп. Натан вымазал лицо кровью и открыл створку двери, пряча правый глаз. Трое остались на карауле. Три выстрела встряхнули его кулак, в котором он сжимал рукоятку. Три пули из «магнума» настигли охранников, прежде чем они успели сообразить, что перед ними пленник в одежде шефа. Стали подниматься и другие солдаты, привлеченные стрельбой. Натан перепрыгнул через перила и приземлился прямо на одного из них, которого от сильного удара почти расплющило о мозаичный пол. На лестнице опять возникла суматоха. И появилась очередная команда убийц. Двух первых Натан остановил пулями, которые у него еще оставались. Он бросился к комнате номер четыре, засыпанный листьями африканской лилии и бананового дерева. От выстрела над его головой поднялся вихрь древесных стружек. Потом послышался треск. Солдат, который держал его на прицеле, успел увидеть только стремительный, словно летящее копье, выпад ноги. От сильного удара он взлетел в воздух и упал на другого военного, который потерял равновесие и тут же получил смертельный удар. Натан взвился, как волчок, и, приземляясь, нанес полусогнутой ногой удар, который подкосил очередного противника. Под автоматной очередью он вынужден был пригнуться, успев ударом сбоку достать чей-то живот, сбил с ног еще одного, подкатился к автомату, встал на колено возле статуи и стал стрелять с обеих рук. Шквал огня подавил очередное наступление военных. Натан подобрал автомат Калашникова, который валялся возле одного из трупов, и выпустил очередь в замок комнаты номер четыре.
В углу комнаты сидела, скрючившись, девочка-подросток в ночной рубашке, насмерть перепуганная выстрелами и внезапным появлением мужчины с искаженным лицом, который взял ее за руку и выволок наружу, туда, где стоял запах пороха и алебастра. Случайные пули изрешетили поверхность мрамора и деревянные панели. Изранив ноги до крови об осколки стекла и фарфора, усыпавшие пол, они достигли крыльца. Чтобы добраться до «мерседеса» Дуки, им оставалось пройти еще несколько метров.