– Резвился? – резко переспросила Сильви.
– Чем больше себя отдаешь, тем больше узнаешь.
– Так ты занимался групповухой, пока я торчала в машине?
– Даже удивительно, как голый тип с задранной кверху задницей расположен к сотрудничеству.
– Не могу поверить.
– Община Доманжей – образовательный центр.
– Школа разврата – вот что это такое!
– В некотором роде.
Сильви замкнулась в гордом молчании, что позволило Натану углубиться в газеты, которые он купил в аэропорту. Они оценивали состояние мира. Вот уже целый год происходили позитивные сдвиги. Президент США склонял конгресс ратифицировать Киотский протокол и заморозил рост военного бюджета: сорок миллиардов долларов, первоначально предназначенных на оборону, были использованы для разрешения проблемы голода в мире. Двести пятьдесят самых богатых человек на планете собрались в Хартуме и выложили тысячу миллиардов долларов, чтобы искоренить нищету. Израиль договаривался с палестинским государством, Индия с Пакистаном. Даже Северная Корея открывалась навстречу своему южному соседу. Но все эти порывы великодушия и терпимости достигли, казалось, своего предела, а добрые намерения рисковали остаться лишь обещаниями. Европа раскалывалась из-за отсутствия единой конституции, Соединенные Штаты пугали Иран военным вмешательством, а Гэбриэл Стилл, богатейший человек на земле, обставил условиями свою внезапную щедрость. Кардинал Драготти, избранный Папой, заявлял от лица Церкви: «Мы переживаем очень важный момент истории, когда радикальное обмирщение грозит уничтожить гуманизм».
– Знакомишься с положением дел? – спросила Сильви.
– Глубинное значение событий никогда не проявляется сразу. В том и проблема массмедиа. Нужна дистанция.
– Какая тебе нужна дистанция, чтобы понять, что мир тратит силы попусту?
– Мир эволюционирует.
– Атомные бомбы, вирусы, глобальное потепление, загрязнение окружающей среды – это больше похоже на самоуничтожение, чем на эволюцию.
– Китайцы в любом случае останутся.
– Что?
– Так отвечал Мао, когда ему говорили о риске ядерного апокалипсиса.
– Восхищаюсь твоим оптимизмом.
– Это не оптимизм.
– Ах, вот как?
– Космос. Человек всего лишь набор частиц, связанный с великим целым.
– С такой программой далеко не уйдешь.
– Австралийские аборигены считают, что земля должна принадлежать многим, а не кому-то одному. Сегодня их мечта разбита. Но возможны и другие мечты. Если судить по прессе, за прошедший год были похвальные попытки.
– Это длилось недолго.
– Есть вещи, которые нельзя запретить. Этого не смогли сделать ни с алкоголем, ни с наркотиками, ни с проституцией. А с нищетой, насилием, террором и подавно.
– Как же с этим жить?
– Ты сама только что сказала. Жить с этим. Уживаться. Приручать.
– Если мир тебя не пугает, почему ты от него бежишь?
– Я бегу только от человека.
– А по Сократу, Леонардо да Винчи, Шекспиру, Бодлеру, Уэллсу ты не скучаешь?
– Что? По всем этим раздутым «эго»? Человек – муравей, возомнивший себя более значимым, чем он есть.
– Значит, борьба за альтернативное развитие мира напрасна?
– Можно рассматривать два типа революций. Первый, революция крайностей, хочет нас заставить вернуться назад. Второй, революция надежды, состоит в том, чтобы превратить мир в деревню. Твои альтерглобалисты воплощают первую тенденцию.
– Нельзя сказать, что ты способствуешь развитию общей мысли.
– Мир населен спящими, которые болтают о том, как нас разбудить.
– Думаю, что не замедлю присоединиться к спящим. Убаюканная глуховатым гудением самолета, она немедленно провалилась в сон. Когда же проснулась, световые табло призывали пассажиров застегнуть ремни. «Боинг» коснулся посадочной полосы национального аэропорта точно по расписанию.
24
13.30. Конститьюшн-авеню. Стоя перед Вашингтонской Национальной галереей, Сильви беседовала с федеральным агентом Джеймсом Музесом, расследующим исчезновение Галан Райлер. Чуть поодаль Себастьен Легран ожидал, когда его позовут для воссоздания событий. Изучив место предполагаемого преступления, Натан подошел к Музесу:
– Почему Галан села в такси?
– Шел дождь.
– Насколько сильный?
Агент оторопело на него уставился. Сильви подозвала Себастьена. Натан уточнил:
– Никто не задавался вопросом, почему девушка села в такси, чтобы проехать всего пятьсот метров?