– Лестница! – воскликнул Бертран. – Больше негде…
На пятом этаже он столкнулся с соседом, потревоженным всей этой суетой. Тот тоже ничего не видел. Бертран продолжил восхождение. У входа в квартиру толпились, с беспокойством ожидая вестей, Алиса, Флоранс и Лора. Вконец запыхавшись, он удовлетворился скупой, но неопровержимой констатацией:
– Испарилась.
2
– Иероним Босх возвращает нам аллегорический средневековый взгляд на современный мир.
Молодая женщина отвела глаза от полотна, висящего на лучшем месте в одном из залов Вашингтонской Национальной галереи, и перевела их на автора безапелляционного суждения, явно предназначенного ей. Похоже, студент – иностранный выговор, очки. И в довершение всего улыбка.
– Что вы называете «средневековым»? – спросила Галан.
– Я говорю о мире, где пропасть между богатыми и бедными глубока, как замковый ров, о мире темном, залитом кровью религиозных войн, которым управляют замкнутые касты, человек там ценится лишь за раболепие.
– Вы так видите нашу эпоху?
– Мы вернулись в Средние века.
– С тех пор была изобретена демократия.
– И что от нее осталось? Вместо наций – экономические конгломераты. А тех, у кого реальная власть, никто не выбирал.
– Теория заговора?
– Это не теория и не заговор.
– Предмет вашего диплома?
– Предмет моих забот. Мир движется вспять. И меня это касается, по крайней мере, пока я еще не прочь завести детей.
– Вам бы заняться политикой.
– Для этого я в самом подходящем месте.
– В музее?
– Но ведь главные решения принимаются в двух шагах отсюда!
– И то верно.
– Сами-то вы бывали в Белом доме?
– Да.
– Стоит оно того?
– Как стажировка – да.
– Так вы стажерка? Ух ты, сразили наповал. Замещаете Монику Левински?
– Очень смешно.
– И что у вас за стажировка?
– Участвую в принятии решений.
– Всего лишь стажер и уже даете советы президенту?
– У меня хорошее образование, влиятельный отец, к тому же президент меня ценит.
– Мне это на руку.
– Для чего?
– Чтобы протолкнуть свои идеи.
– Убеждать надо не меня, а президента.
– Если я убедил вас, это уже неплохое начало.
– Значит, вы все-таки занимаетесь политикой.
– Нисколько. У меня нет утопических намерений изменить мир. Наоборот, я от него бегу. В искусство. Я студент, изучаю историю искусства в Париже.
– Так вы француз.
– К тому же влюбленный в живопись. Тут, в Национальной галерее, собраны такие сокровища, что только ради них одних стоило сюда приехать. Например, «Смерть» и «Скряга», которыми вы любуетесь уже десять минут.
– Я регулярно прихожу сюда в обеденное время. И все еще не насытилась.
– Только представьте себе, сколько понадобилось таланта и времени, чтобы сотворить тридцать тысяч экспонатов этого музея. Так что вполне можно посвятить им несколько визитов.
У Галан внезапно появилось сомнение:
– Признайтесь, вы ведь знали, что я работаю на президента.
– Откуда же мне было это знать? Вам всего-то лет двадцать, а в окружении президента видишь обычно одно старичье.
– Почему же вы тогда со мной заговорили?
– Неужели непонятно? Стоило мне вас увидеть, я тут же позабыл обо всех этих шедеврах. Ну и пустил пыль в глаза, попытав удачу с Иеронимом Босхом. Сработало. К вам ведь наверняка не в первый раз клеятся.
– Мужчины обычно делают это гораздо более трафаретно.
– Давайте закончим экскурсию вместе. Вам когда на работу?
Галан бросила взгляд на свои часики.
– Уже пора бежать. Сожалею. Как-нибудь в другой раз.
Он проводил ее к выходу.
– Так мы сможем еще увидеться?
– Когда?
Убежденный, что получит отказ, он был застигнут врасплох ее вопросом.
– Э… как насчет сегодняшнего вечера?
– Сегодня я встречаюсь со своим любовником.
– Повезло ему.
– Это мне повезло.
– В таком случае признаю себя побежденным.
– Я оценила ваши слова.
– О живописи или о политике?
– О политике.
– Так вы разделяете мою точку зрения?
– Скорее, это вы разделяете точку зрения моего отца.
– Надо бы познакомиться с ним поближе.
– С ним встретиться труднее, чем с президентом.
– Я даже не знаю, как вас зовут.
– Государственная тайна.
– А-а…
– Шучу. Меня зовут Галан.
– Очень красиво.
– Это по-гэльски. Значит «огонек».
– А мое имя можете и не спрашивать, сам скажу. Я – Себастьен.
Галан вдруг изменилась в лице.
– Вам не нравится?
– Да нет, смотрите, что там на улице…
На улице лило как из ведра. С небес, словно написанных кистью Эль Греко, на современный фасад Ист-билдинг обрушивались потоки воды.