– Думаешь, она нам все сказала? – спросила Сильви. Лин шла впереди, без всяких усилий.
– Она скрывает от нас главное.
– Что тебя заставляет так думать?
Кроме лица, в ней нет ничего заурядного.
– И что?…
– А ты знаешь много гимнасток без гражданства, которые постоянно меняют адрес, говорят на одиннадцати языках, один из которых известен только двум людям, ведут расследование как профессионалы и способны ускользнуть от сил полиции, даже мухи при этом не обидев?
61
Лес Фонтенбло был закрыт для публики. Внутри огромного оцепленного круга бригады кинологов обследовали каждый квадратный метр земли, жандармы прочесывали гораздо большую территорию, чем в день исчезновения Николь Баллан. Полиция, уверенная в похищении, в тот раз не до конца обыскала сектор. Комиссар Тайандье уже два часа не выпускал из рук портативную рацию. После звонка Сильви Бач он мобилизовал десятки человек. Елисейский дворец доверил руководство операцией ему, ограничив подполковника Морена ролью простого исполнителя. Поль Баллан покинул свой кабинет в Главном управлении внешней безопасности, чтобы лично присутствовать на месте событий. Но по-прежнему был убежден, что его жена похищена, как и остальные, и что поиски ни к чему не приведут. Он цеплялся за эту уверенность, чтобы не допускать мысли о худшем. Инициатива комиссара казалась ему неуместной.
Тайандье не сводил глаз со своей рации, немой, как камень. Он надеялся, что интуиция Натана Лава приведет его к чему-нибудь, хоть и опасался, что они обнаружат разлагающийся труп и придется вести еще одно расследование. Отвинтив крышку термоса, он плеснул себе кофе в стаканчик. Жидкость обожгла гортань, прежде чем разлиться по желудку. Горечь заставила его поморщиться, после чего сквозь треск и скрежет послышалось:
– Докладывает бригадир Ашар… Комиссар, у нас кое-что есть!
Тайандье отбросил стаканчик и побежал к скоплению жандармов. Двое из них копали яму, извлекая из-под земли что-то, что пока еще нельзя было рассмотреть. Кинологи еле сдерживали собак. Поль Баллан был бесстрастен, мертвенно-бледен, напряжен. Комиссар, склонившись над ямой, разглядел одежду, которую фотографировали. Офицер бригады криминалистов осторожно вытащил наверх спортивный костюм. Белый, запачканный грязью «Адидас», кроссовки той же марки, трусы, майку, бюстгальтер. Поль Баллан подтвердил, что вещи принадлежали его супруге. Не хватаю главного: тела. Подполковник Морен увлек Тайандье в сторонку. За ними увязался и муж.
– Что это значит? – раздраженно спросил Морен.
– А я откуда знаю?
– Если вы затеяли это новое прочесывание, значит, v вас было что-то на уме.
– Не у меня. У Лава.
– У того американца?
– Да.
– Почему тогда его здесь нет?
– Он в Японии. Работает над серией похищений, с которой мы по ошибке связали и исчезновение мадам Баллан.
– По ошибке? Что вам позволяет это утверждать?
– Надо спросить у Лава.
– Вы слепо присоединяетесь к его мнению?
– По крайней мере его подход приносит плоды. К тому же, надо признать, характеристики госпожи Баллан несколько иные.
– Николь была недостаточно красива и молода, чтобы попасть в список? – оскорбился муж.
– Можно связаться по телефону с этим Лавом? – спросил Морен.
Тайандье достал свой сотовый. В Японии было десять вечера. Отскакивая рикошетом от спутника к спутнику, волна добралась до уха Сильви, которая передала трубку Натану. Комиссар сообщил о находке.
– И что вы об этом думаете? – спросил Натан.
– Если я вам звоню из такой дали, то как раз потому, что ничего не думаю.
Перед таким самоуничижением Морен воздел глаза к небу, затянутому облаками. Он был готов вырвать у комиссара телефон и приказать хваленому спецу немедля явиться.
– Надо задавать себе правильные вопросы, – сказал Натан. – Зачем кому-то понадобилась Николь Баллан? Зачем было ее раздевать? Зачем закапывать ее одежду?
– Думаете, ее тело тоже где-то тут закопано?
Сильное раздражение Морена.
– Если чем-то воспользовались на месте, с собой не уносят, – сказал Лав.
– Не понимаю.
– Я раздеваю жертву, насилую. Не для того ведь, чтобы потом одеть и забрать с собой, Я решаю проблему быстро. Убиваю и прячу труп на месте преступления, поскольку изнасилование и убийство поглотили мою энергию. Только одежду закапываю подальше, чтобы сбить со следа собак и полицейских. Я душевнобольной, усталый, промокший, но хитрый.
– И с тех пор тело так там и лежит?
– Возможно.
– Но мы ничего не нашли.
– Копайте.
Потерявший терпение Морен вырвал-таки трубку из рук комиссара.