– Пифагор – древнегреческий философ и математик, живший в шестом веке до Рождества Христова.
Раньше Карла не смогла бы ответить на этот вопрос. Но с тех пор как у нее появился вынужденный досуг, она занялась самообразованием, накапливая сведения обо всем, благодаря энциклопедии, которую взяла с собой.
– Учишь его теорему?
– А квадрат плюс В квадрат равно С квадрат, – гордо отчеканила Леа.
– Пифагор верил в силу чисел, думал, что они управляют Вселенной.
Солнечный луч золотил волосы Леа и играл веснушками вокруг ее больших глаз. В четырнадцать лет она встала на путь красоты, открытый ее матерью семнадцать лет назад. Карла подумала: какие же числа сотворили такое совершенство? Она поискала ответ за окном, выходящим на пляж, море, горизонт. Нашла там бесконечность и снова принялась писать:
«…Я узнала, что банкиры были из Монте-Карло, Люксембурга и Швейцарии. Деловые люди оказались крестными отцами русской мафии, желавшими перевести свои деньги в европейские банки. Остальные были французскими политиками, искавшими денег для своих избирательных кампаний, и агентами ФСБ, так называемыми гэбэшными мафиози. Что касается невысокого человека-автомата, то им был сам российский президент. Владимир организовал этот круиз для того, чтобы свести между собой всех этих людей. Вот так русская мафия и приобрела технологии ФСБ, которая контролирует 60 % экономики, природных ресурсов и три тысячи российских банков. И проникла в экономическую и политическую структуру Европы…»
Эти сведения Карла почерпнула не из энциклопедии, а из документов, похищенных у Владимира Коченка.
23
В «Боинге-737» компании «Дельта Эйрлайнз», на котором они с Сильви летели в Вашингтон, Натан говорил об Аннабелъ. По его мнению, та вела себя скорее как верная последовательница, нежели строптивая бунтарка, – разделяла пантеистические воззрения Доманжей, усердно «практиковала» любовь. Она была продуктом общины, куда порой тайно возвращалась. Натан признался Сильви, что, пока она ждала в машине, он резвился с адептами, которые предавались утонченным премудростям «Камасутры». Один из них похвастался, что лично приобщил какую-то молодую женщину, «такую красотку, что аж дух захватывает». Та, правда, недолго оставалась с ними, но потом наведывалась по два раза каждый год ради усовершенствования. Ее звали Антана. И она была не единственной, кого «приобщили».
– Резвился? – резко переспросила Сильви.
– Чем больше себя отдаешь, тем больше узнаешь.
– Так ты занимался групповухой, пока я торчала в машине?
– Даже удивительно, как голый тип с задранной кверху задницей расположен к сотрудничеству.
– Не могу поверить.
– Община Доманжей – образовательный центр.
– Школа разврата – вот что это такое!
– В некотором роде.
Сильви замкнулась в гордом молчании, что позволило Натану углубиться в газеты, которые он купил в аэропорту. Они оценивали состояние мира. Вот уже целый год происходили позитивные сдвиги. Президент США склонял конгресс ратифицировать Киотский протокол и заморозил рост военного бюджета: сорок миллиардов долларов, первоначально предназначенных на оборону, были использованы для разрешения проблемы голода в мире. Двести пятьдесят самых богатых человек на планете собрались в Хартуме и выложили тысячу миллиардов долларов, чтобы искоренить нищету. Израиль договаривался с палестинским государством, Индия с Пакистаном. Даже Северная Корея открывалась навстречу своему южному соседу. Но все эти порывы великодушия и терпимости достигли, казалось, своего предела, а добрые намерения рисковали остаться лишь обещаниями. Европа раскалывалась из-за отсутствия единой конституции, Соединенные Штаты пугали Иран военным вмешательством, а Гэбриэл Стилл, богатейший человек на земле, обставил условиями свою внезапную щедрость. Кардинал Драготти, избранный Папой, заявлял от лица Церкви: «Мы переживаем очень важный момент истории, когда радикальное обмирщение грозит уничтожить гуманизм».
– Знакомишься с положением дел? – спросила Сильви.
– Глубинное значение событий никогда не проявляется сразу. В том и проблема массмедиа. Нужна дистанция.
– Какая тебе нужна дистанция, чтобы понять, что мир тратит силы попусту?
– Мир эволюционирует.
– Атомные бомбы, вирусы, глобальное потепление, загрязнение окружающей среды – это больше похоже на самоуничтожение, чем на эволюцию.
– Китайцы в любом случае останутся.
– Что?
– Так отвечал Мао, когда ему говорили о риске ядерного апокалипсиса.
– Восхищаюсь твоим оптимизмом.
– Это не оптимизм.
– Ах, вот как?
– Космос. Человек всего лишь набор частиц, связанный с великим целым.
– С такой программой далеко не уйдешь.
– Австралийские аборигены считают, что земля должна принадлежать многим, а не кому-то одному. Сегодня их мечта разбита. Но возможны и другие мечты. Если судить по прессе, за прошедший год были похвальные попытки.
– Это длилось недолго.
– Есть вещи, которые нельзя запретить. Этого не смогли сделать ни с алкоголем, ни с наркотиками, ни с проституцией. А с нищетой, насилием, террором и подавно.
– Как же с этим жить?
– Ты сама только что сказала. Жить с этим. Уживаться. Приручать.
– Если мир тебя не пугает, почему ты от него бежишь?
– Ябегу только от человека.
– А по Сократу, Леонардо да Винчи, Шекспиру, Бодлеру, Уэллсу ты не скучаешь?
– Что? По всем этим раздутым «эго»? Человек – муравей, возомнивший себя более значимым, чем он есть.
– Значит, борьба за альтернативное развитие мира напрасна?
– Можно рассматривать два типа революций. Первый, революция крайностей, хочет нас заставить вернуться назад. Второй, революция надежды, состоит в том, чтобы превратить мир в деревню. Твои альтерглобалисты воплощают первую тенденцию.
– Нельзя сказать, что ты способствуешь развитию общей мысли.
– Мир населен спящими, которые болтают о том, как нас разбудить.
– Думаю, что не замедлю присоединиться к спящим. Убаюканная глуховатым гудением самолета, она немедленно провалилась в сон. Когда же проснулась, световые табло призывали пассажиров застегнуть ремни. «Боинг» коснулся посадочной полосы национального аэропорта точно по расписанию.
24
13.30. Конститьюшн-авеню. Стоя перед Вашингтонской Национальной галереей, Сильви беседовала с федеральным агентом Джеймсом Музесом, расследующим исчезновение Галан Райлер. Чуть поодаль Себастьен Легран ожидал, когда его позовут для воссоздания событий. Изучив место предполагаемого преступления, Натан подошел к Музесу:
– Почему Галан села в такси?
– Шел дождь.
– Насколько сильный?
Агент оторопело на него уставился. Сильви подозвала Себастьена. Натан уточнил:
– Никто не задавался вопросом, почему девушка села в такси, чтобы проехать всего пятьсот метров?
– Началась гроза, – пояснил Себастьен. – Галан была в ужасе оттого, что придется выйти наружу.
– Как и Аннабель, – сказал Натан.
– Но не как Николь, – добавила Сильви.
– Две из трех пропавших боялись дождя.
– Может, это совпадение, – заметил Музее. – В это время года ливней хватает.
– Все связано.
– Что вы хотите сказать?
– Когда похищения готовят так тщательно, не пренебрегают ничем, особенно погодными условиями.
– Галан точно села в такси? – спросил Музес.
– А свидетель точно заслуживает доверия? – спросил Натан.
Оба воззрились на француза.
– Никогда в жизни я не был так серьезен, – уверил он. Музее увлек Натана в сторонку.
– После случившегося он не только не покидал американской территории, но еще и допекает нас каждый день, чтобы быть в курсе. Думаю, он просто влюбился в девчонку, еще до того, как познакомился с ней.