– Чтобы не курить.
– Я не о резинке, а о вашей готовности подмочить свою репутацию ради этого человека.
– Он женат и поэтому хочет сохранить анонимность. А ко мне обратился, чтобы пустить в ход все средства.
– Крупная шишка в деловом мире?
– С чего вы взяли?
– У хозяев «Мицубиси» и «Чейз Манхэттен банка» тоже пропали любовницы. При таких же обстоятельствах, что и Аннабель.
Тиканье часов и пощелкивание резинки. Тайандье все не отставал:
– Выше вас, помимо председателя Еврокомиссии, я вижу только заправил САС 40.
Резинка упорхнула, стукнув об оконное стекло. Президент утратил равновесие.
– Если будете и дальше скрывать от меня его имя, мне придется допросить их всех.
– Всех не придется. Хватит одного.
– Кого именно?
– Я вам и так уже слишком много сказал.
– Рискую ошибиться шишкой. А мне бы не хотелось показаться нескромным…
– В эти выходные он выдает замуж свою дочь.
– Спасибо, господин президент.
– И вот еще что, Кристиан. Если не хотите, чтобы мы оба лишились работы, не упоминайте мое имя.
Тайандье покинул Елисейский дворец со странным впечатлением. Глава государства не только назвал его по имени но и признался ему, что его пост зависит от человека, который в эти выходные выдает замуж свою дочь.
72
Капитан Санако бросил треть своих людей на сбор сведений об Инагава Каи и Бутоку Каи.
– Что может сближать мафиозную организацию с ассоциацией боевых искусств?
Его правая рука лейтенант Яматэ ответил первым:
– Инагава Каи, насчитывающая триста тринадцать кланов и шесть тысяч семьсот якудза, недавно слилась со ста семьюдесятью семью кланами и семью тысячами якудза Сумиоси Каи. Причина этого слияния пока неизвестна. Зато известно, что обе мафиозные семьи заключили пакт с ДНБК. Что-то большое готовится, остается только выяснить, что именно.
– Самурайский кодекс, – вмешался Натан. Все взгляды обратились к нему.
– Изначально целью Бутоку Каи было возвращение к духу бушидо,то есть пути воина. Якудза вдохновлялись нинхиодо,«благородным путем». Со временем обе организации отдалились от своих идеалов. ДНБК стали фашиствующей группировкой, а якудза извратили понятие чести, превратившись в жестокую и неразборчивую мафию. Быть может, сегодня наблюдается возврат к истокам.
– Вы попали прямо в точку, – сказал маленький сухой человечек, лейтенант Осава, и раздач каждому по листку бумаги с девятью пунктами. Натан узнал в них девять заповедей «благородного пути», нинхиодо:
Не обижай честного гражданина.
Не отнимай жену у соседа.
Не кради у организации.
Не принимай наркотики.
Подчиняйся старшему.
Прими смерть ради отца или пойди за него в тюрьму
Не смей пикачу говорить о группе.
В тюрьме молчи.
Не убивай катагари. [26]
Внимание Натана привлекла приписка внизу страницы уточняющая, что впредь надлежит неукоснительно следовать этим правилам, лишь вычеркнув два слова: «организация» и «катагари». Это было уже не просто возвращением к истокам, а настоящей революцией.
– Они убрали два слова, – сказал он. – Так что третье и девятое правила теперь звучат как «не кради» и «не убивай». Разница существенная.
– Действительно, это меняет все, – согласился Санако. – Они замахнулись на самые основы своей коммерции.
– Сближаются с ценностями ДНБК: доброжелательность, честь, справедливость, мудрость, благонамеренность, верность…
– Значит, и впрямь что-то готовится, неизвестно пока, что именно, но явно что-то огромное, из-за чего они приостанавливают свою преступную деятельность. И с этим может быть связано исчезновение двух свидетелей по делу Суйани Камацу.
– Если положиться на их новые правила, запрещающие убийство, то эта парочка должна быть еще жива.
В зале наступило молчание. Главное было сказано.
– Есть какие-нибудь соображения, Лав?
– Крысиная голова и бычья голова.
– Простите?
– Миямото Мусаси советовал бойцам соединять в себе хитрость и проворство крысы с тяжеловесной мощью быка. Уметь молниеносно переходить от малого к большому, от подробности к широкой перспективе. От вора-карманника к главарю мафии.
– А не навестить ли нам Курумаку? – предложил капитан.
73
Кандидатка на выигрыш в телеигре разразилась слезами, когда пришлось выбирать одну из двух коробочек. В одной было пятьсот тысяч евро, в другой – кубик льда. Один шанс из двух разбогатеть или сесть в лужу. Ведущий, сам давно миллиардер, утешал ее, нескромно тиская на глазах у мужа, готового продать жену кому угодно, лишь бы та сделала правильный выбор. С отвращением к такой низости Карла щелкнула пультом. Леа недовольно заворчала:
– Мам, оставь…
– Это же полный кретинизм.
– В том и прелесть.
– Надо же так унижаться. Все просто помешаны на деньгах.
– Кроме Натана.
– Что?
Она не слышала это имя целый год. Ей даже казалось, что она забыла его. Но, слетев с уст дочери, имя оживило все. Воспоминания, любовь, ненависть, разочарование. Все мужчины, обидевшие Карлу, плохо кончили, словно существовало другое правосудие помимо того, что записано в гражданском кодексе. Ее первый любовник, отец Леа, сбежал от ответственности и умер на пустыре. Избивавший ее муж, Этьен, погиб в Арктике, за Полярным кругом. Владимир, захотевший владеть ею как вещью, передвигался теперь в инвалидном кресле, после того как она прострелила ему оба колена. Сбежавший перед их свадьбой Натан оказался единственным, кто уцелел. Это было год назад. Они любили друг друга, но он побоялся связать себя обязательствами. Хотя так ли уж несовместима семейная жизнь с практикой дзен и медитацией? Бросив Карлу, Натан оставил вокруг нее пустоту. Тем более что избавил ее от Владимира, обвинив того в нескольких убийствах. Искалеченный, погрязший в судебной волоките, Владимир Коченок стал опасен, как раненый кабан. Его адвокаты потопили обвинение, пустив в ход лжесвидетельства и подкуп. И весы правосудия склонились в пользу преступника, который вернул себе все – казино, проституток, доходы от наркотиков, свои заведения и дачи на Лазурном Берегу. Единственная польза этой истории состояла в том, что Карле открылось истинное лицо Владимира. Тот, кого она считала директором казино и с кем встречалась в течение года, оказался далеко не последним человеком в русской мафии, он был связан с российским президентом, который не отказался от былой советской мечты о мировом господстве. Карла узнала об этом во время процесса и из прихваченных у Владимира документов. Теперь она исписывала блокнот за блокнотом, соединяя эти сведения с воспоминаниями.
Она знала, что Коченок ее разыскивает. Чтобы рассчитаться за ее связь с Натаном, за пробитые колени, за ее показания против него на процессе, за месяцы в больнице, в тюрьме. Так что Карла жила отшельницей, без защиты полиции. Она выбрала убежищем Сицилию, потому что здесь она родилась, здесь ее никто не найдет. Укрылась на южном берегу, в хижине на крохотном пляже, подальше от семейной фермы, чтобы не впутывать родителей и братьев в свою непростую жизнь. Добраться туда можно было только морем, с суши к домику не вела ни одна дорога. Принадлежал он ее деду, который, не оформляя никаких бумаг, построил его своими руками, чтобы рыбачить подальше от цивилизации. С помощью братьев Карла привела его в порядок и установила генератор, чтобы можно было жить. Заодно ей подновили марсельскую лодку, которую море выбросило когда-то на сицилийское побережье. Маленькое парусное суденышко всего пяти метров длиной, без палубы, плоскодонное, с острыми носом и кормой, оснащенное косым гротом и топселем. Это было ее единственное транспортное средство, кроме ног, конечно, в том случае, если бы ей вдруг пришла охота продираться сквозь десять километров колючих зарослей, отделявших дом от ближайшей проселочной дороги. Главные сложности были связаны с Леа. Карла обзавелась спутниковой тарелкой и DVD-плеером, чтобы дочь могла смотреть французские каналы и обожаемые ею японские ужастики. Карла записала ее на заочную учебу, через почтовое отделение в Поццалло. У Леа не было друзей, и она видела только свою мать.