— Не богохульствуй!.. Говори нам, Павел Сидорович, как ты об этих делах мыслишь, — попросил Никанор.
— Как я мыслю? — Павел Сидорович прищурился, шевельнул клочковатыми бровями. — Я мыслю, нам нужен Совет. Своя власть нужна.
Он говорил медленно, осторожно подбирая слова, знал: мужики взвешивают каждое слово в своем уме, повернут так и эдак, прежде чем примут какое-либо решение.
— У вас много всяких сомнений. И хотя мы не раз говорили с вами об этом, я повторяю: власти Советов нельзя не верить, потому что она — вы сами. Кто будет в нашем Совете? Те, кому вы доверяете.
Мужики, вроде бы соглашаясь с ним, кивали головами, но, когда дело дошло до решения — быть или не быть Совету в Шоролгае, — Тереха Безбородов, неловко усмехаясь под взглядом Павла Сидоровича, сказал:
— Все это так. Но обождать надо. Поглядим, как дальше дело пойдет, а то нарвешься…
Остальные мужики, кроме Тимохи и Клима, согласились с ним. А Клим стучал кулаком по столу:
— Дурачье!
Когда выходили из зимовья, Тереха сказал Павлу Сидоровичу:
— Непривычное это дело для нас, о власти думать. И тяжело и страшновато… Но мы обмозгуем как следует и если пойдем — без поворотов.
Павел Сидорович стоял на крыльце, поеживался от холода, смотрел, как уходят мужики — один за другим, след в след, — и думал: ему снова придется ходить из дома в дом, убеждать, спорить, доказывать.
Захар со дня на день откладывал свой отъезд. Он понимал, что загостился, а уехать не мог. Едва начинал собираться, Дугар, Норжима и Базар упрашивали, чтобы остался еще дня на два, на три. По правде говоря, Захару и самому не очень хотелось так скоро покидать гостеприимный кров Дугара.
Ему нравилось сидеть рядом с Дугаром, смотреть, как он работает. Покуривая короткую изогнутую трубку, Дугар постукивает молотком, пилит серебряные пластинки небольшим граненым напильником, царапает острым шилом, и на их поверхность ложится нить узоров, растягивается цепочка орнамента.
— И чудодей же ты, паря! — восхищался Захар.
Дугар посмеивался, не отзываясь на похвалу. Он и сам знал, что делает хорошо. Плохому мастеру заказывать не станут. А к нему люди приезжают издалека, просят сделать оправу для ножен, для кошельков под трут и огниво. Почти у каждого богатого скотовода на кушаке ножны работы Дугара.
— Самустил ты меня своими ножами. Очень уж отменная работа, — сказал Захар. — Дома у меня есть серебряные полтинники, берег на черный день. Сделай ты мне ножик. Можно сделать с полтинников-то?
— Можно и с полтинников. Было бы серебро. — Дугар поднялся, проковылял на костылях к деревянному сундуку. Достал из него что-то завернутое в тряпку, подал Захару.
— Вот возьми. Тебе мунгу[7] тратить совсем не надо…
Захар развернул тряпку и обомлел. В руках у него был нож, да такой, какого он еще не видел у самых знатных бурят. Узкая рукоятка, набранная из коры березы, была гладко отполирована, казалась вырезанной из цельного куска неведомого слоистого дерева. На лезвии с голубым отливом — ни одной царапинки. Но самым ценным, конечно, было чеканное серебро на конце рукоятки и ножнах, обтянутых черной замшей, и цепочка, набранная из мелких двойных колец. Серебро покрывали узоры.
— Это ты делал? — спросил Захар. Он видел, как работает Дугар, но все же не думал, что его мозолистые руки, с обломанными ногтями на кривых пальцах, могли нанести на металл такие узоры, рисунки, линии, словно набросанные остро отточенным карандашом.
— Целый год делал, — ответил Дугар. — Тихо делал, для сына старался. Но ты как большой родня мне — шибко радостно отдаю.
Захар поднял нож за цепочку и протянул Дугару.
— Не могу, не возьму. Пускай Базар носит. Он молодой, ему пофорсить охота. Ты мне сделай попроще.
— Бери, бери, зачем пустой разговор. Сыну буду делать другой. — И как Захар ни отнекивался, нож пришлось принять. Дугар повесил его Захару на пояс, посмотрел издали, прищелкнул от удовольствия языком:
— Хорошо!
Понравилась Захару семья Нимаевых. Вечерами Норжима и Базар учили его говорить по-бурятски. Захар повторял, безбожно коверкая слова, и брат с сестрой покатывались со смеху. Он тоже добродушно посмеивался.
— Мы тебя не отпустим, пока не съездишь с Базаром в степь на охоту, — сказал ему Дугар. — Мой парень любит лисиц гонять. Ты тоже охоту любишь…
— Поедем! — подхватил Базар. — Лисица теперь мышкует, самая пора для охоты.