— Пожалуйста, Бекетт.
Его руки безвольно упали на колени, и он откинулся в кресле. Когда он посмотрел на меня, страдание было пропечатано в каждой черточке его лица и в потухших глазах.
— Он был без сознания, но теплый, и я перевернул его, думая, что смогу начать искусственное дыхание, но не смог. Там не было… — он покачал головой. — Я не могу. Я просто не могу, — его взгляд изменился, как будто он мысленно переместился туда.
— Прилетел вертолет, и мы его эвакуировали. Я взял его жетон, я знал, что он хотел, чтобы он был у тебя, и просидел с ним всю ночь пока не прилетел самолет, а потом Дженсен привез его домой к тебе. Меня посчитали слишком ценным для миссии, чтобы дать мне отпуск особенно, когда наша цель перешла к убийцам Райана.
— Вы нашли их? — не знаю, почему это кажется важным, на войне не бывает справедливости.
— Да. Нашли. И находим. Не спрашивай, — его глаза стали жесткими и опасными, и я снова увидела его — человека, который пережил все это. Я видела бурю в его глазах, видела, как сжимаются его кулаки. Это был Хаос. И когда-то я испытывала к нему настоящие, глубокие чувства.
— Ты получил другие письма? Те, что я отправила после? — мне нужно было знать. Они так и не были возвращены. Эти письма были свидетельством моей боли. Прочитал ли он их или просто выбросил?
— Да. Но я не мог заставить себя прочесть их. Не мог заставить себя взять в руки ручку и рассказать тебе о том, что произошло, да мне и не разрешали. Я влюбился в тебя, в эту невероятную женщину, которую даже никогда не видел. Я никогда раньше не чувствовал любви, не в таком смысле, и все, что я хотел сделать, это защитить тебя.
— Ставши призраком? Заставив меня думать, что ты умер вместе с моим братом?
— Не делая ничего, что могло бы принести хоть каплю боли в твою жизнь. Я ломаю все и всех, Элла. Вот почему меня называют Хаосом. Это прозвище дали мне задолго до армии, а когда я встал на защиту твоего брата в драке в баре и прозвище стало известно, оно прилипло и к нему. По праву. Я приношу разрушение везде, где бы ни был. Мы еще даже не познакомились, а я уже стоил тебе Райана. Последний оставшийся в живых член твоей семьи погиб, потому что я не смог собраться с мыслями, чтобы выполнить свою миссию. Из-за меня он умер. Ты хотела продолжать переписываться с человеком, из-за которого погиб твой брат? Может, мне стоило солгать тебе тогда? Ты не даешь второго шанса, когда дело касается твоей семьи, помнишь? Даже если бы я сказал тебе правду, и ты каким-то образом простила бы меня, продолжать переписку зная, что я стал причиной его смерти и что я могу стать следующим уведомлением, которое ты получишь? Я не мог этого сделать. Ты заслуживала того, чтобы прижечь эту рану и жить дальше.
— Жить дальше? — я ходила взад-вперед возле края стола, моя энергия внезапно стала слишком большой, чтобы сдерживаться. — У моей дочери только что обнаружили рак, мой брат умер, и у меня никого не было. Райан бросил меня, потому что должен был. Ты сам выбрал это.
— Для тебя было гораздо лучше думать, что я умер, чем знать, что человек, с которым ты так любезно общалась, виновен в смерти Райана.
— Иди к черту, — я повернулась и направилась к двери, но остановилась, не дойдя до выхода из гостиной. — Когда ты решил приехать сюда? Продолжить ложь?
— Донахью передал мне письмо Райана как раз перед тем, как я должен был уйти. Он хранит все наши последние письма. Я уже решил было остаться — мне больше ничего не оставалось. Но я прочитал письмо и понял, что должен приехать. Даже если это разорвет мою душу, быть так близко к тебе и не сказать тебе, кто я или что я люблю тебя, я должен был приехать. Из-за меня он погиб. Я не мог отказать своему лучшему другу в единственном, о чем он когда-либо просил меня.
— И ты решил солгать, — он вторгся в мою жизнь, в мое сердце, в каждую молекулу моего существования под ложным предлогом. — Зная, что сделал мой отец, что сделал Джефф, ты все равно решил солгать мне.
— Да.
Я прислонилась к стене, сердце требовало выйти за дверь и спасти все, что от него осталось, а мозг пытался найти ответ на любой вопрос, пока боль в сердце не поглотила меня. Так больно не было даже от ухода Джеффа, потому что я не любила его так. Я любила Бекетта так сильно, что поглощала даже самые маленькие кусочки и тени, которые скрывала от всех остальных. Даже любовь к моим детям была связана с тем, как я любила Бекетта, потому что он тоже любил их.