Она кивнула и снова сосредоточилась на шоу, которое показывал Disney Junior.
— Тогда хорошо, что я в больнице. В больницах тебе становится лучше.
Я поцеловала ее в лоб.
— Да, так и есть.
***
— Это не лейкемия, — сказал мне доктор Андерсон, когда мы стояли в коридоре тем вечером.
— Не лейкемия? — облегчение пронеслось по мне, это было похоже на возвращение крови к конечности, которая слишком долго пребывала в состоянии сна.
— Нет. Но мы не знаем, что это такое.
— Это все еще может быть рак?
— Возможно. Но мы не нашли ничего, кроме повышенного количества лейкоцитов.
— Но вы собираетесь продолжать поиски.
Он кивнул, но блеск уверенности, который появился в его глазах, когда он решил, что это лейкемия, исчез. Он не знал, с чем мы имеем дело, и, очевидно не хотел говорить мне об этом.
Третий и четвертый день прошли с новыми тестами. Оптимизма было все меньше. Кольт становился все беспокойнее, но отказывался покидать сестру, и у меня не хватало духу заставить его уйти. Они никогда в жизни не разлучались больше чем на день. Я не была уверена, что они знают, как выжить по отдельности, когда были одним целым. Ада приносила чистую одежду, выводила Кольта на прогулки, держала меня в курсе всех дел. Как ни странно, моя одержимость «Солитьюдом» была моим приоритетом номер три после Кольта и Мэйзи на протяжении последних пяти лет, но в этот момент это казалось совершенно неважным. Дни сливались друг с другом, а мои пальцы были почти огрубевшими от поисков в Интернете, которые я вела с тех пор, как доктор Андерсон произнес слово на букву «Р» Конечно, они велели мне держаться подальше от Интернета. Да, конечно. Половину времени я не могла запомнить ни черта из того, что они говорили. Как бы я ни старалась сосредоточиться, мой мозг словно закрывался щитами и воспринимал только то, что, по его мнению, я могла осилить. Использование Интернета заполнило те пробелы, которые не смогли запомнить моя память и блокнот. На пятый день мы снова собрались в конференц-зале, но на этот раз рядом со мной была Ада.
— Мы до сих пор не знаем, в чем причина. Мы проверили все обычные причины, и они оказались отрицательными.
— Почему это не звучит как что-то хорошее? — спросила Ада. — Вы говорите, что не нашли рак, но в голосе звучит разочарование.
— Потому что там что-то есть. Просто они не могут это найти, — сказала я, мой голос стал резким. — Как и доктор Франклин. Мэйзи сказала, что ей больно, и ее отправили домой с диагнозом «боли при росте». Потом они назвали это психосоматикой. А теперь вы говорите мне, что ее кровь говорит одно, а кости — другое, и у вас просто нет идей.
У мужчин хватило здравого смысла выглядеть смущенными. Так и должно быть. Они годами учились именно для этого момента, и вот провалились.
— Ну и что вы собираетесь делать? Ведь должно же быть хоть что-то. Вы не отправите мою девочку домой.
Доктор Андерсон открыл рот, и по выражению его лица я поняла, что сейчас последует очередное оправдание.
— О, черт возьми, нет, — огрызнулась я, прежде чем он успел вымолвить хоть слово. — Мы не уйдем отсюда, пока вы не поставите ей диагноз. Вы меня понимаете? Вы не умоете руки ни от нее, ни от меня. Вы не будешь относиться к ней как к загадке, которую вы просто не можешь разгадать. Я не училась в медицинской школе, но могу сказать, что она больна. Об этом говорит ее анализ крови. Ее бедро говорит об этом. Вы учились в медицинской школе, так что думайте. Разберитесь. Выясните.
Молчание прозвучало громче, чем любое оправдание, которое они могли мне дать.
— Мисс Маккензи, — появилась доктор Хьюз, заняв место рядом с доктором Андерсоном.
— Мне очень жаль, что меня здесь не было, но я разделила свое время между этой больницей и детской больницей Денвера и вернулась только сегодня утром. Я видела результаты анализов вашей дочери и думаю, что у меня есть одна вещь, которую мы можем проверить. Это невероятно редкое явление, особенно у ребенка такого возраста. И если это то, о чем я думаю, то нам нужно действовать быстро.
Передо мной появился планшет с очередным согласием. Одна подпись это все, что мне нужно. Давай. Моя рука написала мое имя, но это не было сознательным выбором. В данный момент ничто не было похоже на выбор.
Два часа спустя доктор Хьюз появилась в дверях, и я вышла, оставив Кольта и Мэйзи, обнявшихся перед Гарри Поттером.
— Что вы нашли?
— Это нейробластома.
***
Ада ехала за мной в машине, Кольт пристегнулся в своем автокресле позади нее, пока мы пробирались через повороты и ухабы шоссе I-70 в сторону Денвера. Я никогда не ездила в машине скорой помощи, даже когда у меня начались роды с близнецами. Теперь моя первая поездка в такой машине длилась пять часов. Нас сразу же отвезли в отделение детской онкологии в детской больнице. Никакие праздничные мультяшные росписи на стенах не смогли бы поднять мне настроение. Кольт шел рядом со мной, держа меня за руку, пока они катили Мэйзи по широкому коридору. Из дверей выглядывали или проносились маленькие головки, одни лысые, другие нет. Были дети, одетые как супергерои и принцессы, и один очень обаятельный Чарли Чаплин. Мать с чашкой кофе одарила меня неуверенной, понимающей улыбкой, когда мы проходили мимо того места, где она сидела. Это был Хэллоуин. Как я могла забыть? Дети обожают Хэллоуин, а они не сказали ни слова. Ни костюмов, ни угощений, только анализы, больницы и мама, которая не помнит, какой сегодня день. Я не хотела быть здесь. Я не хотела, чтобы это происходило. Но это произошло.