— Наш дорогой Небесный Отец, спасибо тебе за наш день и за все, что ты нам дал. За наш дом и нашу семью: Кольта, маму, Бекетта и Хавок. И спасибо за доктора Хьюз. Но особенно спасибо за то, что я избавилась от рака.
Я вскинул голову и перевел взгляд на Мэйзи, которая улыбалась мне, не имея передних зубов. Она кивнула, и я чуть не лишился чувств. Я повернулся к Элле, по лицу которой текли слезы.
— Никаких признаков болезни. Нам позвонили сегодня, — ее улыбка была огромной, она смеялась. Чистая, искренняя радость.
— Не может быть! — Кольт вскинул руки в классическом знаке победы. По крайней мере, я узнал об этом не последним.
Я оттолкнулся от стола так быстро, что мой стул грохнулся на пол. Затем я схватил Мэйзи со стула и обнял ее. Она зарылась лицом в мою шею, и я задрожал, когда крепко прижал ее к себе. С ней все будет хорошо. Она справится. Она будет жить.
— Бекетт? — сказала она.
— Да, Мэйзи?
— Я не могу дышать, — пискнула она.
Я рассмеялся и усадил ее на пол.
— Мы наконец-то заставили тебя жить, и теперь я чуть не убил тебя своими объятиями.
— Моя очередь! — Кольт схватил свою сестру, они вдвоем прыгнули и обнялись.
— Эй, — сказала Элла у меня за спиной.
Я обернулся, и она потянулась к моему лицу, вытирая слезы, о которых я и не подозревал. Переступив черту, я обхватил ее руками и притянул к себе. К моему облегчению, она прижалась ко мне, ее голова оказалась в том самом месте под моими ключицами, которое принадлежало ей. Она крепко обняла меня, ее руки легли мне на спину, а я уперся подбородком в ее макушку.
— С ней все будет хорошо, — прошептал я.
Элла кивнула.
Мы стояли так в течение долгих минут, пока Кольт и Мэйзи бегали по дому, крича и смеясь.
— Хороший сюрприз? — спросила Элла, отстранившись, чтобы посмотреть на меня.
— Самый лучший из всех возможных сюрпризов. Самый лучший — я обхватил ее щеку рукой, позволяя большому пальцу ласкать ее идеально мягкую кожу.
— Еда! — воскликнули близнецы, нарушив наше оцепенение. Мы отстранились друг от друга и сели за стол, чтобы съесть самую вкусную теплую пиццу, которую я когда-либо ел в своей жизни.
***
— Давай я этим займусь, — сказал я Элле, взявшись за мытье посуды пару часов спустя.
— Кольт в порядке? — спросила она, сворачивая пиццу.
— После того как я прочитал «Где обитают дикие животные» в десятый раз, он был доволен, — сказал я ей.
— А Мэйзи?
— Заснула без лишних разговоров. Думаю, она эмоционально истощена.
Она прислонилась спиной к стойке и смотрела, как я засовываю тарелки в посудомоечную машину.
— Понятно.
Я закрыл посудомоечную машину.
— Не могу поверить, что все закончилось.
— Да. Это так странно, — она смотрела в пространство. — Они сказали мне о проценте рецидива, и он высок. Очень высок. Так что все может вернуться. Но если она продержится пять лет, то шансы…
— Элла, — перебил я, шагнув к ней и взяв ее лицо в свои руки. — Прими все хорошее. Почувствуй счастье. Ты это сделала, ты справилась.
— Я справилась, — ее голос смягчился, и она оперлась на мою руку. — Мы справились. Так что давай радоваться, — она приподнялась на носочках и поцеловала меня.
Мой шок длился всего миллисекунду, прежде чем я поцеловал ее в ответ. Я двигал губами по ее губам, смакуя каждое прикосновение, потому что никогда не знал, получу ли я это снова. Когда ее губы разошлись, я воспользовался этим и углубил поцелуй. Она ударилась спиной о прилавок, когда мой язык проник в ее рот. Затем ее руки вцепились в мою рубашку, ее хныканье сладко отдалось в моем ухе, когда поцелуй стал стремительным. Я снова и снова овладевал ее ртом, целуя ее до тех пор, пока она не выгнулась дугой, прижавшись грудью к моей груди. Я оторвался от ее рта и отступил назад.
— Элла, — мое дыхание было неровным, сердце колотилось, и я был уверен, что если не приведу себя в порядок, то через несколько минут лишусь своего члена от удушья в трусах.
— Бекетт.
— Что ты делаешь?
— Забираю свое счастье. Ты — мое счастье, — она готова двигаться дальше.
— Ты…
Она прервала меня нежным поцелуем.
— Просто будь моим счастьем и позволь мне быть твоим. Мы разберемся с этим завтра.
Если бы я был более сильным или не находился на эмоциональном подъеме после выздоровления Мэйзи, я мог бы уйти. Я мог бы сказать ей «нет» и заставить ее объяснить статус наших отношений. Я должен был быть более осторожным со своим сердцем.
Три вещи.
Первое. Я любил ее.
Второе. Она была всем, чего я хотел. И если это было все, что я мог с ней иметь, то я не собирался ей отказывать. Нет, черт возьми.