— Он знал.
Я покачала головой.
— Нет. Я пропустила его спектакли, игры, проекты, и месяцы его жизни, потому что выбрала Мэйзи, и он это знал. Я всегда выбирала Мэйзи, потому что не знала, что он будет единственным, кто уйдет. Какая мать так поступает? Постоянно выбирает одного ребенка вместо другого?
— Если бы ты этого не делала, мы бы сейчас хоронили двоих детей. Элла, это не твоя вина. Ты не променяла Кольта на Мэйзи. Ты не променяла его на Мэйзи, не потеряла его, потому что чертовски боролась за нее. Это был… я даже не знаю. Это был несчастный случай.
— Нет никакой причины! Никакой. Нет войны, чтобы сражаться, нет способа бороться с тем, что только что произошло. Все закончилось еще до того, как я поняла, что началось. Я не могла бороться за него. Я бы сражалась, Бекетт. Я бы боролась.
Бекетт вытер слезы, которых я не чувствовала.
— Я знаю, ты бы боролась. Я никогда не встречал женщину, которая сражалась бы так, как ты. И я знаю, что тебе это не поможет, но я боролся. Я сделал все, что от меня зависело, а когда этого оказалось недостаточно, я лег и обнял его за нас обоих. Он был не один. Ты не бросила его. Ты никогда его не бросала. Ни во время болезни Мэйзи, ни в день экскурсии.
Боль захлестнула меня с головой. Я не могла представить, что она когда-нибудь уменьшится или что с ней можно будет жить день за днем.
— Я не знаю, как дышать. Как встать завтра.
Он обхватил меня сзади и положил подбородок мне на макушку.
— Мы разберемся с этим вместе. И если ты не сможешь дышать, я сделаю это за тебя. По одному утру за раз. Минута за минутой, если понадобится.
— Почему ты так уверен?
— Потому что одна очень мудрая женщина сказала мне однажды, что со Вселенной нельзя договориться, какой бы здравой ни была твоя логика. И что мы можем либо дышать через боль, либо позволить ей сформировать нас. Так что я уверен, что мы будем делать вдох за вдохом, пока боль хоть немного не утихнет.
— Это никогда не пройдет.
— Нет. Я буду скучать по нему каждый день. Может быть, мы потеряли немного нашего солнечного света, но Мэйзи здесь, и возможно без Кольта будет не так светло, но и не совсем темно.
Он был прав. Я понимала это умом, но сердце все еще не хотело видеть дальше следующих пяти минут.
— Капитан Донахью заходил к нам. Он хотел попрощаться. Думаю подразделение уезжает, — осторожно сказала я. Если Бекетт и собирался уехать, то именно сейчас. Сейчас Теллурид был мучительным местом.
— Я пожелаю им удачи.
— Ты не хочешь уехать? — моя грудь напряглась в ожидании ответа.
Он повернул меня в своих объятиях так, чтобы видеть мое лицо.
— Нет. Я не хочу. И это все равно не имеет значения. Я подписал бумаги на прошлой неделе. Я ухожу.
— Ты уходишь?
— Я ухожу. К тому же, работа на полную ставку в «Поиске и спасении» имеет очень хорошую страховку, — он улыбнулся мне полуулыбкой.
— Ты не уйдешь.
— Даже если ты меня выгонишь, я все равно буду спать у твоей задней двери. Я никогда тебя не брошу, — в его голосе и глазах отчетливо прозвучала правда.
Я забыла сказать Кольту, что люблю его. Я бы никогда не повторила эту ошибку.
— Я люблю тебя, — сказала я. — Прости, что не говорила этого так долго. Но я люблю тебя. Я никогда не переставала.
— Я люблю тебя, — он поцеловал меня в лоб. — У нас все будет хорошо.
В ту секунду я не чувствовала, что у нас все будет хорошо, но мой мозг знал, что он прав. Потому что в ту короткую секунду, когда он сказал мне, что решил остаться, в моем сердце пронеслась вспышка радости, которую быстро погасило всепоглощающее горе. Но эта вспышка была. Я все еще была способна чувствовать что-то еще, кроме… этого.
Поэтому я забрала свое счастье и спрятала его. Я достану его снова, когда станет не так темно, когда в моей душе появится место для него.
А пока что дышать это все, что я могла делать.
И этого было достаточно.
Глава двадцать девятая
Элла
Элла,
Если ты читаешь это, значит я не смогу увидеть тебя в январе, как мы планировали. Мне очень жаль. Раньше я говорил, что не боюсь, пока нахожусь здесь, потому что мне нечего терять. Но как только я прочитал твое первое письмо, все изменилось.